«реальности», поскольку все сообщались между собой, слагая гораздо большую реальность.
Между тем, видя, он сознавал, что понимает теперь все, и одновременно, что понимает это не он: он лишь переменная и бесконечно малая величина в этой огромной реальности. И бесполезно пытаться унести с собой в «нор— мальный» мир хотя бы осколок этого понимания: слово «нормальность» казалось чуть ли не до смешного неуместным.
Все это время взлет набирал силу, а с ним и «игристый» восторг. И тут, совершенно внезапно, что-то остановилось, и он начал снижаться. Жаль: увидеть наверняка предстояло еще многое. Хотя, увиденное уже ответило на вопрос. Во всяком случае, «сознание» возвращалось и чувствовалось, как трепет унимается во лбу.
Самый абсурд в том, что «пробуждения», оказывается, и не происходило: то, к чему он возвращался, казалось еще менее реальным, более снящимся, чем мир, который он сейчас покидал.
— … ухватывать мир чистой математической формы, — рек Иерарх.
Карлсен с замешательством понял, что услышал сейчас конец предложения, начатого непосредственно перед «взлетом», а отлучка в универсум абстракций состоялась буквально в промежутке меж двумя словами.
— Это отвечает на твой вопрос? — спросил Иерарх. Карлсен кивнул.
— Хорошо. Пора возвращаться. Ты готов?
— Да.
При этих словах огнистый свет истаял и воцарилась чернильная тьма. Во лбу опять затрепетало, и тело тугим жгутом вверглось в водоворот астрального путешествия. Дремливое тепло сопровождало пробуждение от глубокого сна…
Он стоял нагишом на крыше здания в Бауэри, в нескольких футах от восточного парапета. Судя по положению солнца, времени около семи утра — небо выцветше голубое, почти белесое. В бодрящем утреннем свете вид привлекал своей живописностью: Ист Ривер слева, и новый мост Уильямсбург, по которому из Куинза уже вовсю тек транспорт.
Ой! Дверь на крышу отворилась и оттуда вышла девушка с бельевой корзиной. Подумал было нырнуть за вентиляционную кабину, но взгляд девушки беспрепятственно прошел сквозь, очевидно не осознавая его присутствия. Он стоял и смотрел, как она сноровисто набрасывает на пластиковую леску белье: полотенца, майку, шорты, миниатюрный лифчик.
Признаков обещанной Иерархом силы что-то не чувствовалось. Скорее наоборот: пустотная легкость, какая бывает иной раз при недосыпе или от температуры. Видимо, от резкой смены гравитационного поля, когда при ходьбе чувствуешь себя будто воздушный шар.
Когда девушка остановилась рядом, Карлсена повлекло к ее жизненному полю. Подошел ближе, встал за спиной. Она полна была энергии хорошенько выспавшегося человека и с удовольствием предвкушала предстоящий день — к тому же чувствовалось, что она влюблена.
Улучив момент, когда она накидывала белье, он поглотил немного жизненной энергии, которой ее кожа так и дышала. От нее веяло личностью девушки: наивная, полная задора. Совершенно машинально, толком даже не задумавшись, Карлсен трансформировал ее, смешав со своей мужской энергией, и отдал обратно. Мыслями девушка, что называется, витала в облаках, а потому поглотила ее инстинктивно. Через секунду-другую она ушла с крыши.
Случившиеся приятно взволновало. Получается, он теперь усвоил сущность благодатного вампиризма и отдавал столько же, сколько брал. Впрочем, размышлять об этом сейчас не время: первым делом надо воссоединиться с физическим телом.
Инстинкт подсказал, что надо разыскать место непосредственно над квартирой Крайски. Легко сказать: когда улетали, стояла ночь. Но тут вспомнилось, что после расставания с телом (впечатление такое, будто минул как минимум месяц) он подходил к центральной части южного парапета, выходящего на океан. Примерно прикинув, Карлсен направился туда. О цели возвестил знакомый электрический трепет. Расслабясь и вверившись его объ— ятиям, он почувствовал приятно дурманящее головокружение: слабо, но явно потянуло вниз. С дремливой очарованностью Карлсен наблюдал, как руки-ноги проходят сквозь крышу, словно погружаясь в бассейн. Мимолетное затмение сменилось усиливающимся покалыванием. Попробовал было поднять руки, но что-то мешало…
Вслед за глубоким вдохом Карлсен понял, что снова находится в своем теле (первый вдох, начиная с прошлого вечера). Ясно и то, почему не удается пошевелить руками. Он утиснут был в стеклянистом столпе, а рядом, вплотную, еще одно тело — голая Фарра Крайски, холодная и жесткая как труп. Странно было снова ощущать на себе одежду.
Протиснувшись в дверцу и нелепо при этом споткнувшись, Карлсен ступил на пол. Яркий свет в столпе внезапно погас. На негнущихся ватных ногах Карлсен кое-как доковылял до ближайшего кресла. В нескольких футах стоял в своем столпе Крайски: глаза закрыты, бледное лицо безжизненно как у манекена.
Через несколько минут уши запылали — восстановилось кровообращение. Карлсен прошел в спальню и растянулся там на кровати. В зеркале приоткрытого платяного шкафа он увидел свое отражение. Радость возвращения в свое тело была какой-то сомнительной. Из-за того, видимо, что оно воспринималось теперь как нечто, взятое напрокат. Прежде в зеркале он видел, безусловно, себя. А теперь? В какой степени считаются «своими» одежда или автомобиль?
В животе заурчало. Вот те раз, оказывается, есть хочется — впервые за всю эту невообразимую бездну времени. Вот оно, одно из преимуществ бесплотности. Еще одно — свобода от невнятных ощущений, вроде теперешнего смутного напряжения. Карлсен прошелся на кухню, заглянул в холодильник и обнаружил там креветочный сэндвич в целлофане. Подошел к столу и, не садясь, сжевал половину, запив молоком из бутылки. Вроде полегчало, а мо— жет, и нет.
В дверь позвонили. Карлсен в неуверенности остановился, затем все же решил открыть. Любому визитеру понятно, что в половине восьмого утра дома обязан кто-нибудь быть.
Оказался тот самый угрюмец-служитель, пропустивший их накануне вечером в лифт.
— Мистер Крайски дома?
— Боюсь, что нет.
— А миссис Крайски?
— Тоже.
— То-оже, — уныло протянул лифтер. — Я помощник в гараже. Вы, я помню, давеча вместе же с ними входили? Мы просто с Джорджем насчет его машины договаривались поговорить.
Врет. С самого начала видно, что вампир. Именно в этот момент Карлсен понял: Иерарх верен своему слову. Он, Карлсен, перестал быть прежним, став одновременно двумя. Один разговаривал сейчас с гаражным служкой, маясь похмельной вялостью, другой, неусыпный, находился глубоко внутри, наблюдая происходящее из глубины некоего туннеля. Это второе «я» знало, что перед ним сейчас — вампир по имени Грекс, один из сильнейших и опаснейших на Земле груодов. К счастью, второе это «я» вполне успешно скрывалось за порогом успокоительной для вампира незначительности.
Наблюдатель с отрешенным интересом видел и то, что вампир прикидывает, не кокнуть ли дурачину прямо сейчас, на пороге: почесывающая нос рука могла в секунду юркнуть за пазуху комбинезона, где лежал бластер.
— А когда их поймать можно, не подскажете?
Карлсен с простоватой улыбкой взглянул ему в глаза, со спокойной уверенностью зная: прямой взгляд — гарантия безопасности.
— Не подскажу. Хотя появиться могут в любую минуту. Может, через часок попробуете?
— А что, тоже верно. Спасибо, — он повернулся уходить, но снова обернулся.
— А вы-то сами в порядке? Вид у вас, скажу, такой какой-то.
— Притомился, всего-навсего, — с виноватой улыбкой ответил Карлсен. — Посидели как следует.
Вампир лакомо кивнул.
— Да-а, уж миссис-то Крайски приветить умеет.
Закрывая дверь, Карлсен испытал облегчение, что Грекс передумал его убивать. Не потому, что боялся — просто тогда пришлось бы убить Грекса — как именно, Карлсен не знал. Знал лишь, что дело это вполне посильное.
