мало-мальски ценные вещи, все продам и куплю билет на первый утренний челнок.
— А почему прокрадешься?
— Из-за одного типа по имени Нед Спиннер. Надеюсь, вы его не забыли?
— Да, верно. У тебя хозяин что надо.
— У нас, клонов, есть поговорка: можно выбирать друзей, но нельзя выбрать хозяина. Если повезет, к завтрашнему вечеру, когда он меня хватится, я буду уже в подпространстве!
— Ты не сможешь купить билет на челнок. Клоны не имеют права заводить счет в банке.
Она растянула губы, но не улыбнулась.
— Как вы думаете, мистер Дрейер, быстро ли мне удастся уговорить какого-нибудь клиента купить мне билет?
— Ни один настоящий не купит билет на челнок для клона. Это все равно что оставить на месте преступления свою фамилию и адрес.
— У меня есть… Эй! Послушайте! Моя грин-карта все еще у вас. — Она протянула руку. — Верните ее сейчас же!
— У меня ее с собой нет.
— Что-о?! — Если бы она не была пристегнута ремнем безопасности, она, наверное, набросилась бы на меня.
— Не волнуйся, твоя карта в надежном месте. Я же говорил тебе… — Я наспех придумывал, что бы ей соврать. — Я оставил ее у человека, который должен был проверить, не приведет ли она нас к Баркему. Я не думал, что мы так быстро его найдем!
Кажется, она немного успокоилась, но не совсем.
— Мистер Дрейер, прошу вас, верните мне мою карточку, и побыстрее!
— Не волнуйся. К первому завтрашнему утреннему рейсу карточка будет у тебя.
Однако до тех пор я рассчитывал найти ее карточке хорошее применение.
— Да уж, пожалуйста. Потому что послезавтра я уже не хочу быть чьей-то собственностью, вещью. Я уберу букву «К» после моей фамилии и стану свободной гражданкой за пределами нашего мира. И не советую никому становиться у меня на пути!
Она смерила меня вызывающим взглядом, как будто ждала, что я начну возражать.
— Я не против, — заметил я. — Одним клоном на Земле станет меньше.
Она откинулась на спинку кресла.
— Может быть, где-нибудь в другой галактике я встречу вашу жену. Передать ей от вас привет?
Я ничего не ответил. Уставился в одну точку и принялся насвистывать сквозь сжатые зубы какую-то песенку.
XI
Я высадил ее в городке Дайдитаун.
Не знаю, почему это место называют «городком». Дайдитаун — просто старое-престарое здание на узкой полоске Манхэттена на берегу Ист-Ривер. Домишко не блещет красотой — большая прямоугольная коробка со множеством окон. Его можно было бы одеть в голограмму, но здание нравится его обитателям таким, какое оно есть. Дайдитаун — местная достопримечательность.
Пока я занимался предыдущим делом, я много чего узнал о Дайдитауне. Выяснил, что сначала, давно, еще до моего рождения, его называли «деревней Афродиты». Видимо, потом название каким-то образом изменилось в нынешнее. А еще раньше место или сам дом назывались непонятной аббревиатурой «ООН». Интересно, что бы это значило?
Высадив клона Джин Харлоу, я полетел прямо на восток, вдоль побережья Лонг-Айленда, держа курс на космопорт, который занимает почти всю восточную оконечность острова. Спланировал на третий уровень стоянки и пошел прямо в хранилище.
На обратном пути я много думал и теперь отчетливо представлял все, что замыслил Баркем. План у него был хорош, и ему удалось бы выйти сухим из воды, если бы не его жадность.
А может, не жадность? Элмеро говорил, что Баркем любил нагревать других просто удовольствия ради. Можно сказать, из принципа. Даже с марсианином он не устоял против искушения, за что и поплатился.
Наверное, все было так: поскольку Баркем был правой рукой Йокоматы и отвечал за сделку с земом, у него были развязаны руки. Он не спешил и договорился с марсианином, что передаст ему зем в надежном месте, где контрабандист чувствует себя спокойно, — скажем, на побережье Мэна. Тем временем Баркем абонировал ячейку в камере хранения, а также под вымышленным именем начал обхаживать девушку из Дайдитауна. Клон должна была отвезти наркотик в Мэн, и на том ее миссия заканчивалась. О ней можно было забыть. Марсианин проверил пробную партию концентрата, убедился в том, что ему не всучили подделку, и перевел кредитки из своей ячейки в ячейку Баркема.
Единственная загвоздка заключалась в том, как забрать деньги из ячейки. Баркем понимал, что за ним могут следить. Я решил, что Баркем и тут рассчитывал на помощь девушки из Дайдитауна. Она должна была забрать деньги и передать ему. А потом он бросил бы ее у космопорта и забрал бы ее бесполезную карточку — после того, как ее арестуют за попытку эмигрировать по поддельным документам.
И здесь у него тоже все получилось бы, если бы он ограничился тем, что надул Йокомату и клона. Но нет, ему непременно надо было попробовать обвести вокруг пальца самого марсианина! Мало ему было того, что он обогатился бы на миллион или два золотых монет в пересчете на кредитки Солнечной системы! Ему захотелось острых ощущений, и он решил кинуть марсианина. Будь я на его месте, я бы разместил пустые флаконы не в самом центре коробки — ведь образцы берутся наугад, с краев и из середины.
Жаль, что я познакомился с Баркемом, когда он был в столь плачевном состоянии. Я бы обязательно сказал ему: или у него крыша поехала, или он совсем спятил, или он — самый распоследний придурок. В довершение всего он обнаглел настолько, что попытался толкнуть ворованные флаконы главному конкуренту Йокоматы, чтобы побольнее ужалить хозяйку.
Однако все пошло не так, как он задумал. Марсианин понял, что зем элементарно разводят; он изловил Баркема, отнял у него недостающие флаконы, по-своему, неподражаемо наказал обманщика и отбыл домой. Больше марсианин сюда не вернется. Свой наркотик он захапал; видимо, он считает, что Йокомата получила деньги.
Но денег у Йокоматы нет; более того, она понятия не имеет, где их искать!
Зато все знаю я. И у меня ключ к ячейке Баркема, запрятанный в поддельной карточке Джин. Почему Баркем спрятал ключ именно там, мне уже никогда не понять. Может, чтобы не носить код при себе и в то же время держать его в надежном месте? Он был убежден в том, что Джин его не выдаст. А может, все дело опять в его сдвиге, из-за которого он стремился обмануть всех вокруг.
Мне его не понять, да и какое мне дело? Карточка теперь моя; пока что это — самое главное.
Я подошел к перегородке в камере хранения. Карточка легко прошла в гнездо. Я ждал, пока по пневмопочте прибудет содержимое ячейки. Скоро в метре от моей головы в пластиковый приемник брякнулась коробка размером с мою голову. Поскольку я заранее был готов к тому, что коробка очень много весит, я поднял ее, не показывая виду, что мне тяжело, сунул под мышку и направился обратно на стоянку.
Весила коробка немало, килограммов двадцать. Примерно столько же весила Линни, когда Мэггс увезла ее. Может быть, тогда Мэггс шла той же дорогой, что я иду сейчас, несла Линни к посадочному пандусу, рассказывала, какое интересное путешествие ждет их впереди, и объясняла, почему папа не поехал с ними.
Я поменял руки. Да, моя пятилетняя Линни весила столько же, когда ее отняли у меня. Я начал вспоминать, как приятно было носить ее на руках; потом я стал думать о том, когда мог взять ее на руки, но не брал, — обо всех упущенных возможностях, когда я был слишком занят. Я часто забывал говорить ей, как сильно я ее люблю и как много она значит для немого в эмоциональном смысле дурака, который притворялся отцом и мужем. Больше такого случая мне не представится. Никогда, никогда, никогда…
