труп мужского пола и один — женского. Оба с незарегистрированными генотипами. Они скончались в интересующий нас период времени. Док подошел поближе и просмотрел записи. Дважды.
— На вскрытии не обнаружено ничего, кроме механических травм; все травмы получены одновременно, после падения с высоты. Не выявлено ни отравляющих, ни загрязняющих веществ, ни следов насилия. Имеется два трупа в остальном здоровых детей, которые умерли в результате падения с высоты шестидесяти этажей высотного комплекса, у подножия которого они и были найдены.
Тут вмешался Эм-Эм:
— Нет наркотиков? Нет секса?
С нашего прихода к Элмеро он открыл рот во второй раз.
— Кажется, я уже все сказал, — обиделся Док.
— Должен быть наркотик!
Я внимательно посмотрел на него:
— Почему «должен»?
Он некоторое время молча смотрел на меня, потом развернулся и выбежал прочь.
— Эм-Эм — имя типичное для беспризорника, — заявил Элмеро.
— Правда? — удивился я. Я понятия не имел, какие имена в ходу у беспризорников.
— Самое распространенное. Второе после Эм-Ди.
— Все это очень интересно, — перебил его Док, — но мне хочется знать, зачем двое малолетних беспризорников забрались на средний уровень небоскреба «Северный Бедекер».
— Держу пари, они были замешаны в каком-то грязном деле. — Элмеро кисло улыбнулся. — Очень, очень грязном.
Дело становилось интересным. И даже загадочным. Но настала пора расплачиваться: Элмеро отменил долг Дока, потом вычел плату за консультацию и свою плату за взлом системы из той огромной суммы, которая оставалась на моем счете. Я получил у него кучу кредиток за золото, заработанное после расследования дела девушки из Дайдитауна.
Потом я выбежал в общий зал и стал искать Эм-Эма. Вскоре я его увидел. Он смотрел, как посетители играют в новую стрелялку. «Патруль Проциона» — уже вчерашний день. В моду вошли «Шпионские войны». Я схватил его за руку и вытащил за дверь, и мы очутились между стеной и наружной голографической оболочкой бара Элмеро. На сей раз он выбрал классическое парижское кафе. Красиво, только не пытайтесь присесть за столик.
— Малыш, надо поговорить. Ты не сказал мне всего, что должен был сказать!
— Неправда, сан… — начал он, но осекся. — Это неправда!
Я посмотрел ему прямо в глаза:
— Почему ты так настаивал насчет наркотиков? Говори правду, или я ухожу.
Он отвернулся и перевел дыхание. Потом осторожно заговорил:
— Попрошаек… крадут.
— Крадут? — Я впервые об этом слышал. — Кто?
— Не знаю.
— Сколько уже украдено?
— Много.
— Зачем?
— Не знаю.
Я даже обрадовался, что он ничего не знает. Не уверен, что хотел бы узнать подробности того, зачем кому-то понадобилось выкрадывать малолетних беспризорников-попрошаек. Но зато я понял, почему вчера в Бэттэри одну малолетку охраняли шестеро.
— Тех двоих, что погибли, тоже выкрали?
Он кивнул.
— Кроме тех, которых нашли возле «Северного Бедекера», были еще трупы?
Он покачал головой:
— Только те два. Остальных вернули.
— Ты хочешь сказать, что их похищали, а потом возвращали вам?
— Выкидывают там, где украли.
Дело все больше запутывалось.
— Невредимыми?
Эм-Эм страстно затряс головой:
— Нет! Другими. Их как будто нет. Скучные, тупые, глупые, ненормальные.
Я понял. Те, кто похищали малолеток, возвращали их порчеными. Вот почему Эм-Эм был так уверен в том, что мы обнаружим в актах вскрытия запись о наркотиках.
— Значит, по-вашему, их накачивали наркотой, и… что дальше?
Он пожал плечами:
— Не знаю. Не скажу. Плохо дело.
— Не было следов… насилия?
Я подумал о дочке. Возможно, впервые с тех пор, как Мэггс забрала ее, я порадовался, что Линни находится далеко отсюда, в другой галактике.
— Не-а. — Эм-Эм потряс головой. — Венди проверяла. Говорит, тело в порядке, а голова нет.
— Ради всего святого, кто такая ваша Венди? Она врач или кто?
Эм-Эм оживился:
— Она мама. Не бойся. Она знает. Все равно им уже лучше, но медленно. Пройдет много недель.
Их возвращают заторможенными и тупыми, но со временем они приходят в себя. Больше всего похоже на действие наркотика. Очень странно! Маленьких беспризорников воруют и возвращают; в физическом смысле они невредимы, но их чем-то накачивают. С какой целью? Может, просто экспериментируют? Или накачивают наркотиком специально, чтобы дети забыли все, что с ними творили? Но к чему такие предосторожности? Официально беспризорников не существует в природе. Они не могут пожаловаться или выступать свидетелями на суде. Так зачем затемнять им сознание перед тем, как возвращать обратно?
Зачем их вообще возвращают?
— Сколько дней не было тех детей, которые погибли?
Он подумал и ответил:
— Старшего — три, младшей — четыре.
Их похитили три-четыре дня назад — неужели они были под таким кайфом, что сами шагнули с крыши? Нет, погодите: в крови не выявлены ни инородные токсины, ни химикаты.
Я почувствовал, как у меня самого плавятся мозги.
— В заключении сказано, что наркотика в них не нашли.
Он посмотрел на меня как на идиота:
— Были-были!
Может, он прав. Внезапно меня осенило.
— Пошли, — сказал я и потащил его к подъемнику. — Едем наверх.
VIII
Самое высокое здание в округе Данбери — комплекс «Северный Бедекер». Он такой огромный, что нет смысла оборачивать его в голограмму. Он высится над всей округой, словно гигантская пирамида рисовых галет на пустом столе. Мы поднялись в среднюю секцию и подошли к справочнику.
— Чего ищем, сан? — Когда я смерил его многозначительным взглядом, он поправился: — Что мы ищем?
— Фармацевтическую компанию.
— Фермерскую?
