чистоте.
Джек смотрел, как толстые, но ловкие пальцы Эйба подсоединили тонкие проводки к дисплею. В электронике Джек не разбирался. Он мог ею пользоваться, но вот то, что было внутри, ставило его в тупик.
— Вот! — сказал Эйб, когда дисплей засветился.
— Здорово! — оживился Джек. — А теперь проверь будильник.
Эйб нажал кнопку, и появились цифры 3.00.
— Три ночи, — сказал Джек, чувствуя, как у него спазмом сводит желудок. Не найди он взрывное устройство сегодня, завтра проснулся бы без сестры. — Сукин сын!
— Что ты думаешь предпринять?
— Пока еще не знаю. Эйб посмотрел на него:
— Что-то ты плохо выглядишь? Как ты себя чувствуешь?
Неужели видно? Он маялся усталостью и болью. А также раздражением.
— Со мной все в порядке. Все пройдет, когда как следует высплюсь и найду того подонка, который все это организовал.
— Ну, пока ты прикидываешь, как это сделать, должен сказать, что заказал для тебя новый пистолет. Не хуже прежнего. Будет через несколько дней.
— Не знаю, Эйб. Я вот все думаю, стоит ли отказываться от «земмерлинга».
— Слушай, этот малыш сорок пятого калибра слишком заметен для человека, который не хочет, чтобы на него обращали внимание. Такое оружие — как твоя личная подпись.
— Подожди. — В мозгу у Джека взорвалась какая-то мысль.
— Что?
— Заткнись на минуту. — Поняв, что позволил себе грубость, он добавил: — Пожалуйста.
Как подпись… как все, что он делал. Джек попытался вытащить из глубин памяти все детали: как он сработал с Козловски, как нашел их, как пустил ко дну, взорвав все их хранилища, и затем попытался уйти, не входя с ними в прямой контакт. Но не получилось. Братья появились на ферме, когда предполагалось, что они в городе, и ему пришлось огнем проложить себе путь. Большей частью он пользовался своим «глоком», но был момент, когда пустил в ход «земмерлинг». Козловски видели это оружие и видели его в лицо…
И если они читали газеты… и обратили внимание на упоминание маленького 45-го калибра… и решили выследить репортера, который утверждал, что поддерживает связь с его владельцем…
— Черт бы его побрал! — грохнул Джек кулаком по столу.
— Кого? За что?
— Сэнди Палмера! Из-за него чуть не погибла Кейт! Я должен был свернуть его тощую шею!
Он все объяснил Эйбу.
— Возможно, — кивнул тот. — Очень возможно.
— Так что мне с ним делать?
— С репортером? Я думаю, тебя первым делом должны волновать братья Козловски, не так ли?
— С ними-то я справлюсь… особенно теперь, когда знаю, с кем имею дело. Но вот Палмер… Я думаю, он видит во мне какого-то загадочного фашиста из комиксов. Сегодня он парил мне мозги Ницше — ну как тебе это нравится?
— Ницше? А ты вообще-то читал его?
— Нет.
— И не пробуй. «Так говорил Заратустра» читать невозможно.
— Верю на слово. — Джек снова ударил по столешнице. — Ну что за кошмар. Палмер бежал за мной, как собачонка, хватая за лодыжки, пока я не пригрозил, что придушу его, если он не отстанет от меня. Ему пришла в голову идея, что я могу поспособствовать его карьере. Думает, что хочет стать большим журналистом, но на самом деле мечтает стать знаменитым журналистом.
Эйб пожал плечами:
— Продукт времени. Но слушай: сдается мне, что он просто обожает тебя. Если он видит в тебе героя какого-то комикса, то, может, тебе стоит подыграть ему. У героев комиксов всегда есть мальчишка- подручный.
— Ты хочешь сказать, что, если я Бэтмен, пусть он считает себя Робином?
— Скорее мальчишка-репортер, который таскается за Суперменом. — Эйб щелкнул пальцами. — Как его звали. Тимми…
— Джимми Олсен.
— Ну да. Пускай Джимми Олсен не таскается за тобой, а занимается чем-то другим.
— Чем, например? Эйб пожал плечами:
— Я знаю? Ты же Наладчик Джек. А я всего лишь скромный торгаш.
— Ну да, как же.
Наконец они прикинули, как выбираться из этой заварухи. Но у Джека не было ни малейшего представления, как заставить план заработать. Пока. Придется пораскинуть мозгами. А тем временем он должен разобраться с братьями Козловски.
— О'кей, скромный торгаш. Покажи мне свои запасы. Кажется, мне этой ночью понадобится кое-что из твоего оборудования…
Суббота
1
— Уже четверть третьего, Джек. Ты что, вообще спать не собираешься?
Кейт устало прислонилась к косяку в дверях спальни. Она видела лишь силуэт Джека, который, стоя у окна, разглядывал улицу.
— Боюсь, что не получится.
Он повернулся к ней, и она вздрогнула, увидев вместо глаз два светящихся зеленых пятна. И тут только она вспомнила странный прибор, который он закрепил на голове перед тем, как потушить свет, и что-то пробормотал о ночном видении.
Вернувшись, он несколько раз выбирался на крышу и так же возвращался. Он отсутствовал почти два часа — самые длинные два часа в ее жизни. По возвращении он почти ничего не сказал и был куда мрачнее, чем при уходе. И выглядел он не лучшим образом. Бледный, с остекленевшим взглядом прежде таких ясных глаз. Она списала это на воздействие стресса. Событий навалилось более чем достаточно. Интересно, как она сама выглядит в глазах Джека. Наверно, еще хуже.
Но по крайней мере, они избавились от бомбы. Джек сказал, что оставил ее у себя дома.
— Может, сделать тебе кофе? Он поднял свою кружку:
— У меня еще есть, спасибо. Почему бы тебе не прилечь? Закрой глаза и постарайся немного поспать.
— Кто-то хотел взорвать нас! Кто-то хочет убить нас! Как я могу спать?
— Я посторожу. Обещаю тебе, пока я здесь, ничего не случится. Ты устала. Если не будешь сопротивляться, сон придет сам собой. Верь мне.
Она безоговорочно верила ему — больше, чем кому бы то ни было. Она предельно устала. Ей было необходимо поспать, но еще больше она хотела избавиться от гнетущего беспокойства, которое не оставляло ее.
Кейт вернулась в спальню и залезла под одеяло; она легла на спину, скрестила руки на груди и закрыла глаза.
Буду делать вид, что умерла, подумала она. Почему бы и нет? Ведь кто-то этого хочет.
Господи, что за мысли. Что случилось с ее жизнью? Убедившись, что она далеко не та классическая американская мама, которая ходит с детьми на футбол и какой Кейт всегда себя считала, она тяжело пережила это открытие, но в конце концов ей пришлось признать, что она — отклонение от правил нормального мира. Она подумала, что после этого вся ее жизнь пошла вверх тормашками — но по сравнению с событиями последней недели…
И бедная Жаннет… где она сейчас? Что с ней?
Ты думаешь обо мне, Жаннет? — спросила она в темноте. Я постоянно вспоминаю тебя. Хоть одна
