Джек обмяк у стойки.
— Ох, Эйб…
И тут он все понял: Эйб не видел для себя надежды. Это означало, что Джеку нечего будет предложить Джиа и Вики.
Он долго сидел неподвижно, чувствуя полную растерянность, когда глядел на тест-полоску. Наконец он заставил себя встать. Я не могу оставить Эйба в таком виде. Что бы он сделал на моем месте? Позвонить копам? Явятся ли они? А если да, то начнется расследование и кто-нибудь найдет арсенал в подвале. А тем временем тело Эйба будет лежать в холодильнике морга.
Нет. Он этого не позволит. Джек знал, что ему придется сделать: он вернется сюда ночью на машине и отвезет тело Эйба в Центральный парк. Без колов, без расследований, тихое и глубоко личное погребение его самого старого и дорогого друга.
Но вот как насчет семьи Эйба? Джек знал только о его дочери в Куинсе. Сара. Джек никогда не видел ее.
Джек взял забрызганную кровью записную книжку и вытер ее. Внизу, в
Он набрал его и, когда ответила женщина, попросил Сару.
— Это я и есть.
— Я… я друг вашего отца. Боюсь, что…
— Да, мы знаем, — сказала она. — Он мертв. Джек успокоился, услышав это «мы».
— Как вы могли…
— Мы надеялись как-то остановить его, предотвратить эту трагическую глупость, но эти проклятые тесты такие, что…
Джек положил трубку. Теперь он мог представить, как все было. Сара ограничилась мирным предложением. Они так и не поладили, но в такие времена, может, им стоило зарыть топор войны. Она принесла ему что-то вкусное, от чего отец не мог отказаться, что-то густо нашпигованное вирусом.
И потом, когда анализ крови Эйба дал положительный результат, он понял, что с ним покончено. Он знал, чьих рук это дело, — и это было уж слишком много для него. Никогда не верилось, что Эйб способен на такое, но можно ли предсказать, на что способен человек, когда все будущее затягивается непроглядной тьмой без проблеска надежды…
— Джек, — сказала Джиа в ответ на его отрывистое приветствие. — Слава богу, я застала тебя.
— Что случилось? — Неестественное спокойствие ее голоса заставило насторожиться. — Как Вики?
— Уснула.
— Уснула? — Вики не любила спать днем. — Она заболела?
— Она больше не будет болеть. Она обрела покой.
— Господи, Джиа, что ты несешь? Только не говори, что ты…
— Мне не хватило снотворного для нас обеих, и я все дала ей. Скоро она будет в безопасности.
— Нет!
— Для себя же я взяла один из твоих пистолетов, но не хотела пускать его в ход, пока не позвоню и не попрощаюсь с тобой…
Трубка выскользнула из пальцев Джека. Он кинулся к дверям, вылетел на тротуар и помчался на восток. Но, подняв на бегу глаза, он резко остановился, увидев огромное лицо, смотревшее на него сверху вниз. Та самая русская женщина, но сейчас она выросла до размеров Годзиллы.
— ТЕПЕРЬ ТЫ УВИДЕЛ? — вскричала она, и ее громовой голос эхом отразился от стен зданий. — ТЕПЕРЬ ТЫ ПОНЯЛ? ВСЕ ЭТО БУДЕТ, ЕСЛИ ТЫ НЕМЕДЛЕННО НЕ ОСТАНОВИШЬ ВИРУС!
Что это значит? То есть все это было сном? Нет. Как бы Джеку ни хотелось, он понимал, что это не так. Слишком реально.
Отвернувшись от взгляда ее огромных блестящих глаз, он снова пустился бежать. По обеим сторонам безликой улицы тянулись одинаковые дома, создавая иллюзию, будто он продвигается вперед, но, какую бы скорость он ни выжимал из своих ног, как бы ни кричал и ни вопил, дом был от него так же далек, как и в начале пути…
13
— Мам, Кевин ведет себя как настоящий идиот.
— Элизабет Айверсон, ты не должна так говорить о своем брате. И где ты только научилась подобному языку?
— Я ничего не могу поделать, он такой и есть. И пусть слышит.
Держа при себе сотовый телефон, Кейт заглянула в спальню Джека — он все так же беспокойно ворочался под одеялом — и снова обратила внимание на Лиззи. Все эти события заставили ее пропустить утренний звонок детям. Впрочем, ничего страшного — по субботам они любили поспать, и ей пришлось подождать до обеда.
Главным образом, ей хотелось основательно поговорить с ними прежде, чем они убегут играть с друзьями, но пришлось разбираться с их запутанными детскими проблемами. Она должна была предвидеть, что без них не обойтись, но сейчас они меньше всего были нужны ей. Кевин отказывался идти на концерт Лиззи в понедельник. Лиззи делала вид, что ее это не волнует, но Кейт видела, как она обижена. Рон никогда не умел разбираться в конфликтах между детьми, так что, как бы она ни устала, Кейт пришлось взять на себя роль судьи.
Она вздохнула.
— Позови его.
— Я говорю, что меня это не волнует!
— Лиззи, пожалуйста, позови брата. Несколько секунд приглушенного разговора — и мрачный голос Кевина:
— Чего, ма?
— Что с тобой делается, Кевин? У тебя есть какие-то более интересные планы на вечер понедельника?
— Ну, мама, ты же знаешь, что я терпеть не могу эту музыку.
— Согласна, что это не «Полио», — упомянула она любимую группу сына, издающую какофонию, которую он называл «трэш-металл» и которую слушать было просто невозможно. Она понимала, что каждому поколению нужна музыка, которая действует их родителям на нервы, но… пожалуйста. — Дело не в музыке. Ты обижаешь сестру.
— Ты же слышала ее. Она не хочет, чтобы я приходил.
— Это всего лишь защита. Ты обидел ее. Мы всегда ведем себя как одна семья, Кевин. Даже после развода много ли мы с отцом и Лиззи пропустили твоих футбольных игр? Мы были почти на всех. И так же как на твои турниры, мы собирались всей семьей пойти на этот концерт. И ты — член семьи.
— Но, ма, это флейта! Надо же — флейта! Она мне действует на нервы!
— Для Лиззи это большое событие. Она месяцами готовилась к своему сольному концерту, и мы должны быть там, чтобы поддержать ее. Неужели ты хочешь убедить меня, что не в силах выделить два часа из своего плотного расписания и побывать у нее на концерте? Подумай, Кевин. Это очень важно. И неужели два часа в понедельник вечером так много для тебя значат?
— Нет, но…
— Можешь поспать на концерте, если тебе так уж невмоготу, но приди ради нее.
— Поспать? Да эта музыка просто убьет меня. Когда все кончится и вы увидите, что я сижу мертвый, как вы себя будете чувствовать?
— Не волнуйся. Я умею реанимировать. Буду дома в понедельник днем. Я заеду к отцу, и мы пойдем все вместе. Как семья. И я хотела бы рассчитывать на тебя, Кевин. Могу я?..
Долгая пауза и потом:
— Думаю, что да.
— Вот и отлично. Значит, до встречи. Люблю тебя.
