— Еще как знаешь: я стану врагом. — И не смогу контролировать себя. И перестану существовать как личность. — Мы должны провести проверку. Я хочу знать, сколько смогу продержаться с отключенной микроволновкой.
— Не думаю, что это хорошая мысль…
— Пожалуйста, Джек. Мы остановим ее всего на двадцать секунд.
— На десять.
— На двадцать — и потом снова включим. Что бы я ни говорила, через двадцать секунд включай ее.
— Ладно, — сказал он, недовольно качая головой. — Но мне это не нравится.
— А что уж обо мне говорить. — У нее уже стали влажными ладони. — Но я должна знать.
— Готова? — Джек положил палец на кнопку «пауза». — Начали! — И он нажал ее.
Когда жужжание духовки смолкло, Кейт уставилась на циферблат.
— Пять секунд, — сказал Джек, глядя на свои часы. Пока ничего.
— Десять секунд. Все нормально.
И тут возникло какое-то иное гудение — человеческого голоса вместо механических звуков, и ее окатило волной теплой любви… казалось, даже окружающий воздух обрел золотистое свечение.
Поток разрозненных мыслей и ощущений нахлынул и закрутил ее, она слышала и разбирала лишь отдельные слова.
— Пятнадцать секунд, — сказал Джек.
Она удивилась, чего ради он считает. Минуту назад он разбил стекло духовки и включил ее, а теперь снова выключил.
— Шестнадцать.
Она чувствовала, что теряет время. Сколько у нее осталось?
— Семнадцать.
Должно быть, он включил духовку и прервал ее контакт с Единством.
— Восемнадцать.
Почему она не знает? Должно быть, он не сказал ей.
Она согласна. Слишком блаженное чувство, чтобы терять его. Но другая часть ее, от которой почти ничего не осталось, кричала и требовала: дайте ей самой нажать кнопку!
— Девятнадцать.
Она видела, как Джек потянулся к кнопке.
— Подожди, Джек, — схватила она его за руку. — Не…
— Проклятье! — рявкнул он и нажал кнопку. Н-е-е-е-е-е-т…
Гул и теплое свечение персикового цвета исчезли, уступив место холодной реальности кухни Джека.
— Оно достало тебя, не так ли? — сказал он. Кейт кивнула, перебарывая волну отчаяния.
— Примерно через двенадцать секунд.
— Господи…
— Но, Джек, было нечто совершенно странное. Как только Единство вернулось, я потеряла представление, почему ты ведешь счет. Не понимало этого и Единство.
Наконец стало ясно, что ты собираешься снова включить духовку, но я не знала когда. Мы сошлись на двадцати секундах, но у меня полностью отключилась память. Похоже, Единство было полностью слепо — оно и не догадывалось, что я испытывала при включенной микроволновке. Настолько слепо, что, когда она отключилась, часть меня, принадлежавшая Единству, ровно ничего не помнила. Словно я раздвоилась.
— Ну что, рискнем оставить тебя одну?
— Мы должны пойти на это, Джек. Достань все, что необходимо, и возвращайся как можно скорее.
— Я могу подождать, пока не пройдет гроза.
— Нет. Сейчас самое время. Сейчас они растеряны и займутся тобой попозже.
Джек прищурился:
— Откуда ты это знаешь?
— Я не уверена… Единство общается не только при помощи слов. Главную роль играют чувства и эмоции, смутные мысли, которые, как я догадываюсь, проходят через какой-то фильтр. У меня создалось впечатление, что «проблема Джека» будет отложена в сторону, пока они не разберутся с чем-то иным, гораздо более важным.
— Например?
— С Большим Прыжком, что бы он собой ни представлял. Ради него они и хотят собраться сегодня вечером. Они были полностью уверены в себе, но сейчас мне представляется, что из-за потери Эллен Большой Прыжок больше не кажется им столь неизбежным. Я чувствую, что они изрядно растеряны.
— Это хорошо, но все же я им не доверяю.
— И я чувствую кое-что еще, Джек.
— Например?
Она растерла предплечья, словно ее охватил внезапный озноб.
— Есть что-то вне Единства… но связанное с ним. Строго говоря, прямого контроля не существует, но… какое-то подталкивание.
Джек закрыл глаза и втянул воздух сквозь зубы.
— Это Иное.
— Что?
— Долгая история.
— Но ты с ней так и не разделался. Если она имеет отношение ко мне, я хочу знать…
Он кивнул и скороговоркой выложил ей странную историю о конфликте двух огромных противоборствующих сил, конфликте, наградой в котором должны стать Земля и человечество.
— Космический дуализм, — заметила она, когда Джек остановился перевести дыхание. — Вот уж никогда и представить себе не могла, что ты в это веришь.
— Я не верю, — мрачно ответил он. — Я знаю. Л это большая разница.
— В войну между Добром и Злом? Это настолько…
— Все это далеко не так просто. Как мне объяснили, суть дела не в добре и зле. Скорее, это бесконечный конфликт между какой-то безымянной силой, которой по большому счету все безразлично, и настоящим, подлинным злом, которое некоторые люди окрестили Иным. Но мы так и не осознали его значения, мы не очень большой приз в этой игре; мы всего лишь пешка в далеком уголке их космической шахматной доски.
— Откуда ты все это знаешь?
— Потому что каким-то образом я оказался втянутым во все это.
— Ты? Каким образом?
— Не по своей инициативе. Но вот как-то был отобран. Но если вирус Единства имеет отношение к Иному, то, значит, и ты как-то втянута. Однажды мне кто-то сказал, что Иное кормится всем самым плохим, что есть в нас, и если это так, теперь я понимаю, как оно использует Единство для этой цели…
— Но Единство преследует совершенно противоположную цель. Оно хочет вообще устранить все конфликты, превратив нас в послушное стадо, в котором все коровы думают одно и то же.
— А прежде, чем оно достигнет этой цели — если вообще достигнет, — оно намеревается разжечь глобальную войну между носителями инфекции и незараженными. Как в моем сне. И вот тут-то Иное все и
