Рожденный дважды

забрать его домой.

Хотя бы что-то хорошее случится сегодня утром! — подумала Кэрол.

Она позвонила Джиму еще раз в десять пятнадцать, в свой перерыв на кофе, из будки в вестибюле больницы, где можно было говорить относительно без посторонних, в отличие от помещения отдела социальной службы. Но Джим по-прежнему что-то недоговаривал и был взвинчен, возможно, еще больше. Она подумала: не сумеет ли помочь Билл? Ему Джим признается, в чем дело.

Когда она вынимала из кошелька еще одну монетку, через главный вход вошли дочери Додда Кэтрин и Морин. Кэрол стала торопливо набирать номер.

2

Профессор Альберт Кэлдер и его жена Джейн показались Биллу снобами из тех, кто считает себя интеллектуально выше большинства других представителей рода человеческого. Но это неплохо, в особенности если они усыновят Никки; они и должны быть выше, чтобы шагать в ногу с этим парнишкой.

Пока что Билл присутствовал на двух встречах потенциальных родителей с мальчиком здесь, в приюте, и они прошли хорошо. На Кэлдеров произвел впечатление живой ум мальчика, а Никки почувствовал, что может вести себя в своей обычной манере вундеркинда, не опасаясь отпугнуть взрослых. Характеристики, представленные Кэлдерами, показывали, что они солидная бездетная пара с приличным доходом и, хотя не очень активны в своем приходе, по крайней мере, регулярно ходят к мессе.

Все выглядело как союз, заключенный на Небесах.

Теперь предстояло пребывание Никки в семье во время уик-энда. Кэлдеры явились к Биллу, чтобы обсудить это.

— Хорошо, святой отец. Мы обо всем договорились, — сказал профессор Кэлдер. — Я заберу его в пятницу после школы.

Кэлдеру было за тридцать. Он носил сильные очки в роговой оправе, аккуратную вандейковскую бородку и длинную стрижку, его темные волосы, тронутые ранней сединой, закрывали уши. На локтях его твидового пиджака были нашиты замшевые заплаты. Всем своим видом Кэлдер демонстрировал свою принадлежность к высокому званию преподавателя колледжа.

Джейн Кэлдер была невысокой, улыбчивой, полной женщиной с рыжими волосами.

— Мы просто не дождемся, когда он появится у нас, — сказала она.

— Я знаю, что Никки тоже ждет этого с нетерпением.

Зазвонил внутренний телефон, раздался голос сестры Мириам.

— Личный звонок вам, святой отец, по второму аппарату.

— Скажите, чтобы подождали.

Профессор Кэлдер встал и крепко пожал ему руку.

— Отец Райан, нам было очень приятно познакомиться с вами.

— Взаимно, уверяю вас, профессор. — Он обменялся рукопожатиями с миссис Кэлдер и проводил их в холл. Они знали, где выход.

Билл был в прекрасном настроении. Сомнений нет, вопрос с Никки решен — он покидает приют Святого Франциска и уходит в семью, где найдет пищу для ума и тела и духовную поддержку. Конечно же, прежде всего предстоящее усыновление вызывало у Билла радость. А кроме того, ему вчера звонили из мэрилендского управления ордена, чтобы уточнить некоторые моменты его биографии. Это могло означать, что либо Лойола, либо Джорджтаун заинтересовались им. В любом случае он окажется в столице или близко от нее, в самой гуще событий.

Никки, старина, мы оба выбираемся отсюда!

Он взял трубку:

— Отец Райан слушает.

— Билл, это Кэрол, Кэрол Стивенс. Мне нужна твоя помощь.

При звуке ее голоса он невольно ощутил радость, хотя голос этот звучал взволнованно и напряженно.

— Что-нибудь случилось?

— Это насчет Джима. Он читал дневники доктора Хэнли, надеясь выяснить, кто была его мать. Мне кажется, то, что он обнаружил, совершенно вывело его из равновесия.

— Что именно?

— Не хочет ничего мне говорить. Я очень беспокоюсь, Билл. Такое впечатление, что у него не выдержат нервы. Мы договорились обсудить все сегодня вечером, но этого так долго ждать! Я подумала: возможно, ты сумеешь…

— Сейчас же ему позвоню, — сказал Билл.

Облегчение, которое она испытала, ощущалось даже по телефону.

— Ты позвонишь! О, благодарю. Мне совестно взваливать это на тебя, но…

— Кэрол, для того и существуют друзья. Не думай больше об этом.

Записав номер телефона и попрощавшись, Билл немного посидел, держа руку на трубке и обдумывая услышанное.

Снова Кэрол. Казалось, от нее невозможно убежать. Когда он уже решил, что сумел справиться с собой, достаточно было ей сказать несколько слов по телефону, и он снова пылает. Это должно прекратиться, он должен положить этому конец.

Но прежде всего следует заняться Джимом.

Билл снял трубку и в нерешительности помедлил. Будучи священником, он давал советы на исповеди. Но то были чужие люди, и они сами шли к нему за советом.

В данном случае все по-другому. Джим — его старый друг, и, насколько Билл понял, он не хочет говорить о том, что вывело его из равновесия.

Джим… на грани срыва? Трудно представить. Обычно Джима Стивенса нелегко чем-то пронять.

За исключением истории его происхождения.

Билл понял из их разговоров на прошлой неделе в городе, что Джим буквально одержим проблемой своего происхождения, и, таким образом, это ранимая сфера его психики.

Ну вот, Билл Райан из ордена иезуитов, доморощенный психоаналитик, сел на своего конька!

Но он действительно много занимался психологией в семинарии. Он пришел к мысли, что взаимосвязь между человеческим разумом и эмоциями — есть источник веры. Чтобы воззвать к вере человека, надо знать ее механизмы. А лучше всего можно понять веру, лишь обращаясь к человеческой психике.

Что же мог узнать Джим, что так потрясло его?

Билл почувствовал прилив безотчетной жалости к своему другу. Неужели этот твердолобый, точно каменная стена, рационалист натолкнулся на нечто такое, что не в состоянии пережить? Как печально!

Он набрал номер, который ему дала Кэрол. Услышав в трубке хриплый голос Джима, он сказал самым дружеским тоном, на какой был способен:

— Джимми! Это Билл Райан. Как дела?

— Великолепно. — Джим не дал себе труда скрыть иронию в этом ответе.

— Привыкаешь к роли богатого члена нашего истеблишмента?

— Стараюсь.

— Что нового?

— Мало чего.

Это ни к чему не вело, и Билл решил прямо перейти к делу.

— Нашел что-нибудь новое о своих единокровных родителях?

— Почему ты спрашиваешь? — Слова прозвучали так, будто их вырвали у Джима из горла. Впервые с момента, как он взял трубку, в его голосе послышался намек на какую-то эмоцию.

Наконец-то!