зеленой лягушки и замены диплоидным, взятым из клетки альбиноса. Теперь вся генетическая информация из лягушки-альбиноса находилась в яйцеклетке зеленой. В известном смысле эта яйцеклетка была оплодотворена. После многих неудач и срывов нам наконец удалось получить то, что мы хотели. Вскоре мы были буквально завалены белыми головастиками.
Это было открытие, которое вызвало бы скандал в научных кругах (и, конечно, также в религиозных и философских). Подумай только: мы добились размножения, не прибегая к половому контакту. Это было грандиозным достижением.
Но мы не могли его опубликовать. Все, что мы делали в рамках проекта «Генезис», классифицировалось как сверхсекретное. Наша работа в полном смысле этого слова принадлежала правительству. Не скажу, что нас это не огорчало. Безусловно, мы огорчались, но считали, что можем подождать. Мы не имели права опубликовать результаты немедленно, но когда-нибудь сможем это сделать. В тот момент мы совершенно искренне считали, что слишком заняты для того, чтобы тратить время на подготовку документов, которые потребуются для публикации нашей работы.
Усовершенствовав нашу микрометодику, мы перешли к млекопитающим. Я не стану утомлять тебя скучными деталями относительно каждого вида, с которым мы работали, — все это день за днем задокументировано в серых папках. Достаточно сказать, что после казавшейся нам бесконечной повседневной утомительной работы мы сочли, что готовы заняться яйцеклеткой человека.
Естественно, что первостепенной проблемой являлось получение исходного материала. Нельзя просто послать заказ на гросс человеческих яйцеклеток в магазин, снабжающий лабораторным оборудованием и материалами. Мы вступили на очень зыбкую почву. Нам пришлось бы продвигаться вперед очень осторожно, даже если бы мы ни от кого не зависели, но дополнительное бремя секретности, взваленное на нас правительством, связало нас по рукам и ногам.
Тут мне пришла в голову блестящая мысль обратиться за помощью к самому правительству. Я сказал нашему куратору из военного министерства, что нам нужны человеческие яичники. Полковник Лофлин был одним из немногих в правительстве, знавших о существовании проекта «Генезис». Он помолчал буквально мгновение, потом спросил:
— Сколько?
Очень скоро мы были обеспечены регулярными поставками человеческих яичников в замороженном физиологическом растворе. Некоторые из них были поражены раком, но многие оказывались только кистозными и давали нам небольшое количество жизнеспособных нормальных яйцеклеток. Мы занимались микропересадкой, поместив их в питательную среду.
Оказалось, что яйцеклетка человека не переносит большого количества манипуляций. Двойная травма при извлечении ядра и введении вместо него другого оказалась непосильной нагрузкой для клеточной оболочки. Мы разрывали одну яйцеклетку за другой. Тогда мы разработали метод инактивации генетического материала внутри яйцеклетки с помощью ультрафиолетового облучения. Теперь мы могли оставлять старое гаплоидное ядро на месте и вводить новое в цитоплазму непосредственно рядом с ним.
Наконец пришло время найти диплоидные ядра человека для трансплантации их в яйцеклетки. С этим должны были возникнуть проблемы. В ходе работы, когда мы с Дерром постепенно продвигались через исследование тканей млекопитающих к человеческим тканям, мы выяснили, что не можем использовать любое ядро из любой клетки в организме млекопитающего. Как только такая клетка полностью дифференцируется (то есть становится частью кожи, печени или другого органа), ее ядро теряет способность регенерировать организм в целом. Пришлось обратиться к первоисточнику половой клетки — к диплоидной клетке, которая делится на две гаплоидные половые клетки, то есть сперматоциты первого порядка. А чтобы получить его, мы должны были проникнуть в здоровое функционирующее яичко человека.
Я добровольно согласился на это.
Назови это проявлением охватившего нас безумия. Или прагматизмом.
Полковник Лофлин прислал нам все яички, какие мог, но они не годились. Найти нетронутые здоровые яички было трудно.
Кроме того, у меня был ряд причин желать введения в яйцеклетку моего собственного генотипа. Первая из них — эгоцентризм. Я признаю это, не извиняясь. Весь проект был задуман мною. Я хотел, чтобы моя работа имела результатом появление целого поколения новых Родериков Хэнли. Вторая причина носила более практический характер: мне нужна была уверенность в расовой принадлежности генотипа донора. Не вставай на дыбы, не обвиняй меня в расизме, узнав это. Я имел на то свои причины, и скоро ты их узнаешь.
Через полковника Лофлина мы привлекли армейского уролога для иссечения под местной анестезией кусочка моего левого яичка. (Он также перевязал беспокоившую меня вену семенного канатика, так что, с его точки зрения, вся эта процедура была не бесцельной.) Дерр взял иссеченную ткань и отобрал сперматоциты первого порядка. Помещенные в питательную среду, они оставались живыми и активными, и мы могли перейти к следующему этапу работы.
Пришло время найти инкубатор — женщину, которая примет подготовленную нами яйцеклетку и выносит ребенка.
Дерр и я сочли, что она должна отвечать следующим требованиям: быть молодой, здоровой, незамужней и с безупречно регулярным менструальным циклом. И непременно негритянкой. Как я уже упоминал выше, этот последний критерий не определялся расистским предубеждением. Он опирался на продуманное научное соображение. Мы планировали ввести диплоидное ядро одного из моих сперматоцитов первого порядка в человеческую яйцеклетку и затем поместить ее в матку женщины. Мы должны были быть уверены, что рожденный ребенок (если все пойдет, как мы надеемся) действительно появится из клетки, которой мы манипулировали.
У меня был безупречный белый генотип. Мои родители приехали с Британских островов в конце прошлого века, и я сомневаюсь, чтобы они до того даже видели негров, не говоря уж о половой связи с кем-нибудь из них. Поэтому, если через девять месяцев наша мать-инкубатор родит мальчика даже с намеками на негритянские черты, мы сможем быть уверены, что у ребенка нет моего генотипа. (Если родится девочка, она тоже, по определению, не будет нашей.)
Хотя нельзя говорить о полном совпадении, мы делали с человеком то же самое, что прежде с лягушками, когда мы только начинали исследования, вводя генотип альбиноса в яйцеклетку зеленой лягушки. Точно так же, как белый головастик доказывал наш успех с лягушками, чисто белый мальчик от негритянки должен был подтвердить наш успех с человеческим генотипом. (Согласен, что можно столкнуться с очень редким исключением, но нам приходилось мириться с тем уровнем контроля, который имелся в нашем распоряжении.)
Доказав, что можем этого достигнуть, мы будем готовы сообщить о своем успехе правительству. Военное министерство тогда сможет приступить к поискам мужчины, который даст генотип для будущего американского суперсолдата.
Найти женщину было предоставлено мне. И на это имелась убедительная причина. Когда мы начали работу над проектом «Генезис», я стал вести поистине целомудренный образ жизни. В нем не было места для секса — проект, только проект! Да, но до этого я был настоящим сердцеедом, жуиром, светским человеком. Я имел множество друзей во всех слоях общества, знавших, что независимо от того, где и когда они устраивают вечеринку, можно рассчитывать, что Род Хэнли появится там. Меня знали в самых шикарных ночных клубах и в низкопробных дешевых барах. Я был знаком с людьми, поставляющими женщин, готовых за деньги почти на все что угодно.
Так мы познакомились с несравненной Джэсмин Кордо. У меня нет ее фотографии, но, если бы ты мог ее увидеть, ты понял бы, что я имею в виду. Она была потрясающе красивой негритянкой, черной как ночь. А фигура! О женщине с такой фигурой может только мечтать каждый настоящий мужчина. Прямо из болот неподалеку от Нового Орлеана она перебралась в Нью-Йорк и стала популярной экдизиасткой. (
