Черт возьми, до чего хорошо вновь вернуться к работе!
— Обсудим возможные варианты насчет нехороших ребят, — сказал он, принимая от Лайла новую банку «Хайнекена». — Может, кто-то из местных?
Медиум помотал головой:
— На Стейнвей старая цыганка занимается хиромантией, прочей белибердой, и практически все. Знаешь, в Астории много мусульман, а верящие в ислам не верят в спиритизм.
Наверняка после катастрофы с Всемирным торговым центром здесь была довольно напряженная ситуация, но все улеглось еще до приезда Кентонов.
Джек припомнил вопрос, со вчерашнего вечера не дававший покоя.
Почему же вы поселились в Астории?
На Манхэттене слишком дорого. Во всех агентствах Недвижимости говорят, что после атаки на торговый центр цены упали, и все равно необходимая площадь нам не по карману.
— Необходимая для будущей церкви? — По встревоженному выражению лица Чарли, схватившегося за значок, Джек понял, что задел больное место. — Когда собираешься открывать?
— Надеюсь, никогда, — буркнул Чарли, сверкнув глазами на Лайла. — Иначе я свалю в тот же день.
— Давай сейчас не будем об этом, ладно?
Джек попробовал разрядить вдруг возникшее напряжение, широко развел руками.
— Значит, вы углубились в дебри Куинса и нашли этот дом.
— Угу. Мне понравилась его история. Кстати, из-за нее и цена подходящая.
— Все убийства, описанные в брошюре, реальные?
Чарли кивнул:
— Однозначно. У этого дома поганое прошлое.
— Замечательно. Но настоящие деньги крутятся либо в Манхэттене, либо в округе Нассау, а вы забились в пустую дыру между ними. Как заставить людей с деньгами ездить в такую даль?
Лайл усмехнулся с гордостью и удовольствием:
— Во-первых, не такая уж даль. Рядом мост Трайборо, туннель Куинс — Мидтаун, эстакада на Пятьдесят девятой улице, автострада Бруклин — Куинс и лонг-айлендское скоростное шоссе. А главная приманка — советы держаться от нас подальше.
— Растолкуй, — попросил Джек.
— Раньше, — начал Лайл, откинувшись на спинку стула, — я занимался спиритизмом в городе — не спрашивай в каком, не скажу, — где обреталась довольно многочисленная община адвентистов седьмого дня.
— Которые считают спиритизм грехом.
— Хуже. Сатанинским делом, прямой ниточкой к «рогатому». По всему городу расклеили плакаты с предупреждением об опасности, однажды в воскресенье даже пикет устроили у моей конторы. Я сперва здорово перепугался, встревожился...
— Минут этак на десять, — вставил Чарли.
— Точно. Потом вижу — да это же лучший в жизни подарок. Звякнул в местные газеты и на телевидение — жалко, думаю, что не суббота, но по субботам адвентистам ничего нельзя делать, — тем не менее пресса явилась, и я получил в результате потрясающую рекламу. Люди начали спрашивать: «Почему община так всполошилась из-за этого Ифасена? Наверное, в нем действительно что-то есть». Надо сказать, бизнес резко пошел после этого в гору.
Джек кивнул:
— Значит, в Бостоне тебя как бы запретили. Это почти всегда работает.
— Не в Бостоне, — брякнул Чарли. — В Дирборне. — Он покосился на Лайла, который испепелил его взглядом. — Чего?
Джек развалился на стуле, пряча улыбку. Итак, братья Кентон прибыли из Мичигана. В спиритическом бизнесе надо как можно лучше скрывать свое прошлое, особенно действуя под вымышленным именем. Вдобавок многие медиумы бывали под арестом — как правило, за мошенничество в других областях, — многие начинали карьеру фокусниками или читали мысли, со временем приходя к заключению, что, если ты не суперзвезда вроде Копперфилда и Хеннинга, показывать фокусы выгодней в темной комнате для сеансов, чем на приемах с коктейлями и детских праздниках в честь дня рождения.
Интересно, что эти ребята собой представляют...
— Действительно, в Дирборне здорово вышло, — признал он, — только я как-то не слышал о выступлениях адвентистов в Астории.
— Потому что их здесь нет, — пояснил Лайл, не глядя на брата, — во всяком случае, нет многочисленной группы, какая мне требуется. Впрочем, я кое-что придумал. Перед отъездом из Дирборна, — он снова сверкнул глазами на Чарли, — подготовил почву, послав в «Ньюс геральд» объявление о моем отъезде. Объявил, что уезжаю из-за местных адвентистов, которые настроили против меня столько людей, что я в такой атмосфере не могу устраивать спиритические сеансы. Сдаюсь. Они победили. Не смогут больше измываться над Ифасеном. Что-то вроде того.
— Ты же говоришь, что бизнес шел в гору?
— Переживал истинный бум. Особенно в девяносто девятом году. Шесть последних месяцев перед началом нового тысячелетия были невероятно удачными. Лучшими в жизни. — Лайл смягчился, погрузившись в воспоминания. — Хорошо бы они длились вечно...
Несколько знакомых мошенников говорили Джеку то же самое. Для хиромантов, гадателей Таро, астрологов и так далее, для всех, кто выкидывал фокусы-покусы, канун миллениума оказался золотым дном.
— Но пришло время двигаться дальше, — продолжал Лайл.
Он встал и прислонился к стойке. Чем дольше говорил, тем явственней таяла бесстрастная маска Ифасена. Видно, парень никому, кроме Чарли, не может открыться и, конечно, нуждается в откровенной беседе. Разговорившись, не закрывает рта, болтает все быстрее. Захочешь остановить — не сумеешь.
— Поэтому мы с Чарли свернули предприятие и пустились в путь. Десять месяцев назад купили этот дом и потратили на перестройку почти все сбережения. Покончив с необходимыми приготовлениями, я позвонил адвентистам, которые меня раньше травили. Представился — разумеется, под другим именем — членом общины адвентистов, сообщив, что прислужник дьявола Ифасен, изгнанный ими из Дирборна, обосновался в моем районе, начинает нечестивую деятельность, искушая доверчивые души жителей Астории. Не постараются ли они с этим покончить, однажды уже добившись успеха?
— Только не говори, что явилась толпа протестующих!
— Это мне тоже сгодилось бы, но возникла другая идея. Я отправил им копии своих рекламных объявлений в «Виллидж войс» и «Обсервер», предложив на тех же страницах поведать народу Божью истину.
— Зачем тебе понадобились адвентисты? — спросил Джек. — Сам мог тиснуть антирекламу.
— Мог. Но если бы газетчики захотели проверить источник, то убедились бы, что это мои подлинные враги. Вдобавок крупные объявления с особой печатью недешевы. Почему бы не переложить счета на других?
— И они клюнули?
— Не то слово. Для затравки я им перевел сотню долларов, и пошло дело — огромные еженедельные объявления в течение месяца.
Джек рассмеялся:
— Мне нравится!
Лайл усмехнулся, пробив первую трещину в нарочитой невозмутимости, и сразу превратился в мальчишку. Джек решил, что ему нравится скрывавшийся под маской парень.
— Послужит им уроком. — Усмешка постепенно погасла. — Хотели мне игру испортить, потому что я их играм помешал.
— Разница в том, — нахмурился Чарли, — что они в свои игры верят. А ты нет.
— Все равно игры, — возразил Лайл, скривившись, словно от горечи во рту. — Мы признаем, что это игра, они не признают, суть от этого не меняется. Игра есть игра. В конце дня и мы, и они предъявляем счет
