Кровавый омут

— Что решил?

Он помедлил с ответом.

— Точно пока ничего.

— Речь идет о твоей душе, сын мой. О бессмертной душе. Разве можно хоть миг колебаться?

— Я бы не колебался... не будь Лайл моим братом...

— Не имеет значения, что он твой брат. Он вводит тебя в искушение, приобщает к творимому злу. Ты должен с ним порвать. Вспомни: «И если глаз твой соблазняет тебя, вырви его: лучше тебе с одним глазом войти в Царствие Божие, нежели с двумя глазами быть ввержену в геенну...»[15]

— Слово, — отозвался Чарли.

— Да. Слово Божие, изреченное устами Матфея и Марка.

Чарли огляделся. Шарлин далеко — не слышит, рядом никого. Преподобный шепчет тихо. Хорошо. Не хочется, чтобы вся паства узнала об его проблемах. Особенно Шарлин.

Порой он себя спрашивал, не зря ли рассказал преподобному, что брат занимается спиритизмом. Теперь священник видит в нем члена паствы, которому грозит опасность лишиться спасения, и твердо решил этого не допустить.

— А как насчет его души, преподобный? Я вовсе не хочу, чтоб он жарился в вечном огне.

— Ты говорил, что свидетельствовал перед ним верно?

— Да, много раз. Очень часто. Он просто не слышит.

Преподобный кивнул:

— Твои слова — зерна, посеянные на каменистом месте. Правда, не отступайся, никогда не оставляй нуждающуюся душу, но и своим спасением не пренебрегай. Сначала прочно огради себя, а потом уж заботься о брате. И немедленно отойди от его сатанинских занятий.

Чарли раздраженно отвел глаза. Никакой преподобный не имеет права так говорить о Лайле.

— Он вовсе не сатанист.

— С виду, может быть, нет, только делает сатанинское дело. Иисус предупреждал: «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные».

Чарли совсем разозлился:

— Он не волк, преподобный.

— Взгляни в лицо фактам, сын мой. Он уводит души от Иисуса, делает сатанинское дело. Рядом с ним ты становишься соучастником. Прежде всего выйди из-под его влияния, потом борись со злодеянием. Лучше всего — веди его к спасению.

Чарли сдержал смешок. Вести Лайла? Он сроду ни за кем никуда не пойдет.

— Это не так-то просто.

— Хочешь, я с ним побеседую? Может быть...

— Нет! — Он с ножом в руках дернулся, чуть не порезался. — То есть лучше бы ему не знать, что я протрепался. Знаете, он не любит, чтоб чужие мешались.

Чарли до сих пор не открыл преподобному, где живет и работает Лайл. Не надо, чтоб церковные прихожане связывали его со спиритическим медиумом Ифасеном. Поэтому выбрал церковь не в Куинсе, а в Бруклине. Каждую неделю долго едет в подземке, однако дело того стоит.

— Тогда сам действуй, сын мой. А я за тебя помолюсь.

— Спасибо, преподобный. Мне позарез нужны ваши молитвы, потому что уйти будет трудно. Ведь это мой кровный единственный брат. От семьи вообще ничего не останется...

Никак не объяснишь — преподобный Спаркс никогда не поймет, — что они с Лайлом в одной команде. Стали одной командой после смерти мамы. Брат прикинулся взрослым мужчиной, чтоб их не разлучили, обманом добился государственного куска хлеба с маслом, чтобы они не умерли с голоду, и с тех пор они вместе дурачат весь мир. Как теперь объявить об уходе, глядя в глаза Лайлу, который так старался не расставаться с меньшим братишкой?

И еще кое-что невозможно сказать преподобному, признаться в темном грехе: Чарли нравится эта игра. Фактически, он ее обожает. Любит придумывать новые трюки, ошеломлять лопухов. Клево, когда сеанс идет по сценарию, колокольчики и свисточки работают... Лайл держит рыбок в руках, и сам Чарли играет немалую роль. В такие моменты ловишь истинный кайф, лучше всякого кайфа, лучше, чем раньше от коки и травки.

Ради спасения своей души он готов это бросить.

И что потом делать?

Вот вопрос. На что он еще годится? Устраивать спецэффекты в театре? Не имея никакого опыта, придется начинать с подручного за ничтожную плату, с трудом продвигаясь... куда?

В нормальном мире ему никогда не достичь тех высот, на которые его вывела работа с Лайлом.

Работа с Лайлом — настоящее дело, от которого дух захватывает.

И вот преподобный требует расстаться с братом, с которым они всегда были вместе. Впрочем, он прав. Чтобы спасти свою душу и стать достойным Шарлин, Чарли уйдет от Лайла. Скоро.

5

Поднимаясь в лифте на четырнадцатый этаж, Джек разглядывал свое отражение в зеркальной стене. Выдул розовый пузырь из большого куска жвачки, полюбовался. Решив придать себе эксцентричный вид, выбрал парик под барабульку — с коком спереди, длинный, густой на затылке, — верхнюю губу украсил пышными темно-каштановыми усами, надел светло-зеленую ковбойскую рубашку, застегнутую по горлышко, темно-зеленые саржевые брюки, ботинки «доктор Мартенс». Обмотавшись толщинками, соорудил животик средних размеров. Жалко, уши до сих пор не проколоты — кусочек горного хрусталя внес бы очень симпатичный заключительный штрих.

Проверил, как сидит парик, убедился, что длинные пряди надежно скрывают наушник в левом ухе. Вчера вечером они с Чарли среди прочего установили жучок в командном центре Карла Фостера. Приемник приклеен липкой лентой к пояснице, тонкий, почти невидимый проводок протянут под воротник и за ухо.

Взяв такси у своего дома в Верхнем Вестсайде, он без предварительной договоренности вошел в подъезд дома, где обитала мадам Помроль, за полчаса до назначенного на сегодня сеанса с богатыми клиентами. В вестибюле дежурил швейцар. К счастью, круглосуточной охраны не было, иначе им с Чарли не удалось бы вчера решить свою задачу. А так они просто открыли стеклянную парадную дверь дубликатами ключей Фостеров и вошли.

Швейцар, черноволосый латиноамериканец по имени Сильвио, разрешил звякнуть из вестибюля наверх. Джек сообщил ответившему мужчине — предположительно Карлу, — что хотел бы договориться об индивидуальном сеансе в ближайшее время.

Последовало приглашение подняться.

На стук в дверь квартиры 14-Б вышел Фостер, одетый гораздо лучше вчерашнего, с головы до ног в черном — черный вязаный свитер с высоким воротом, черные туфли, черные носки. Понятное дело. Кожа вокруг глаз и рта слегка покраснела — раздражение от липкой ленты? — в остальном не так плохо с учетом произошедших событий.

Лоб, видимо, всегда сморщен, брови вечно изумленно вздернуты. Вчера это в глаза не бросалось. Впрочем, вчера у него был весьма основательный повод для изумления.

Он провел визитера в маленькую приемную, меблированную антикварным письменным столом и полудюжиной мягких стульев. Приглушенные цвета стен и пушистого восточного ковра создают атмосферу покоя, уюта, хорошего вкуса, богатства. Видно, бизнес у мадам удачный.

Хозяин протянул руку:

— Добро пожаловать в Храм Вечной Мудрости мадам Помроль. Меня зовут Карл Фостер...

— Батлер, — внеся в произношение южную нотку, представился Джек, отвечая пламенным рукопожатием. — Боб Батлер. Приятно познакомиться. — Он огляделся, жуя с открытым ртом резинку. — Где леди?

— Мадам? Готовится к прорицанию.

— Надо бы поговорить.

— Я думал, вы хотите записаться на индивидуальный сеанс...