будущее.
Они вновь замолчали в потоке машин, потом Адриан прокашлялся.
— Слушай, Илай, ты не думал о том, почему ни с того ни с сего вспомнил в пятницу ночью о Таре, а в субботу в магазин заскочил незнакомец, желавший купить брелок, а в понедельник вечером кто-то — возможно, он самый — напал на нас, а во вторник брелок был украден? Теперь он заявляет, что Тара вернулась, что бы это ни значило. Может быть, он вернул ее в пятницу?
— Нет! — Илай невольно повысил тон.
— Тогда почему ты вспомнил ее из всех агнцев?
— Во сколько это было? — спросил Стросс, опять наклоняясь вперед, распространяя чесночный дух. — То есть когда ты ее вспомнил?
— Не знаю. Не смотрел на часы. По-моему, довольно поздно.
— Знаешь, что еще случилось поздно вечером в пятницу? Землетрясение.
Действительно, что-то где-то об этом писали.
— Я ничего не почувствовал.
— А местные почувствовали. В газетах сказано, эпицентр находился в Астории.
— Господи помилуй, — прошептал Адриан.
— Ну, хватит, — оборвал их Илай. — Неужели вы действительно видите связь? Чепуха!
В самом деле? Сердце сковал арктический холод. Собеседники ни за что не должны догадаться, как его взволновала набросанная ими картина, усугубившая ощущение, что он полностью зависит от милости случая и сил самой природы.
— Возможно, — признал Адриан, — только все-таки стоит задуматься.
Правда, мысленно согласился Илай.
Единственный способ облегчить болезненное состояние, преодолеть неуверенность, набраться сил — очередная церемония.
— На минуточку позабудем о бывших агнцах, сосредоточимся на настоящем. — Илай оглянулся на Стросса. — Что выяснилось насчет ребенка миссис Ди Лауро, Фредди?
— Есть кое-что. Вчера я немножечко потоптался у дома. До сих пор влезаю в старую синюю форму, — усмехнулся он. — Вижу, она одна вышла, подваливаю к подъезду. Думаю, если малышка там, преподнесу обычную белиберду — мамочка пострадала... Не вышло. Соседская горничная сказала, что девчонка в лагере.
— Вот как? — Илай почувствовал прилив надежды.
— Почему вы на ней зациклились? — спросил Адриан. — Можно любого другого ребенка взять...
— До сих пор мы успешно справляемся исключительно потому, что не доверяем случайности. Открывается неплохая возможность. Сообрази: девочка исчезает из лагеря, который стоит в лесу, так что все первым делом подумают, что она заблудилась. Пока будут прочесывать лес, уйдет драгоценное время, мы уже далеко увезем ее, уложив под наркозом в машину.
— И правда, — кивнул Адриан. — Где лагерь?
— Вот тут возникает проблема. Горничная не знает.
Адриан застонал.
— Знаешь, сколько летних лагерей в трех окрестных штатах? Нам ее никогда не найти.
Илай упал духом. Действительно, сотни, тысячи...
Стросс шлепнул по спинке сиденья.
— Никогда не говори «никогда», дружище. Я работаю в нескольких направлениях. Привлеку Уильямсона, завтра он мигом вычислит маленькую Викторию Вестфален.
Весли Уильямсон — давний член Круга, заместитель директора банковской комиссии штата. Непонятно, чем он может помочь. Впрочем, Стросс лучше знает.
— Пусть поторопится. Если не совершить церемонию в полночь пятницы, придется ждать следующего месяца.
Невозможно прожить целый месяц в нынешнем состоянии. Не так опасен страх и неопределенность, как уязвимость. У безымянного врага будет месяц для новой атаки.
— Сделаю все, что смогу. Времени мало, но мы ее возьмем. Точи к пятнице ножик.
На рубеже
Бывшая Тара Портмен огорченно парила во тьме. Той, за кем ее послали, нет. У нее имеется кое-что очень нужное Таре.
Необходимо ее залучить. Кажется, способ есть. В доме с ней возникает контакт, можно, наверно, наладить его и за стенами, заставив ее вернуться.
Что потом? Что будет с Тарой после достижения цели? Возвращение в небытие? Даже такое полусуществование лучше.
Или она останется здесь? Да... только не одна. Одной здесь оставаться не хочется...
Четверг
1
Перерыв.
Джек взглянул на часы над раковиной на кухне у Кентонов. 10.15. Только-то? Казалось, будто проработали гораздо больше двух часов. Потягивая «Гаторейд»[26], он оценивал достижения.
К его приходу Лайл с Чарли уже начали рушить бетон по краям трещины. То есть, если в земле под ним и была трещина после землетрясения, она исчезла. Теперь просто глухая канавка. Джек захватил с собой несколько лазерных дисков с блюзом в качестве компромисса между предпочитаемой им и братьями музыкой, поставил Джимми Рида, не услыхал возражений, взял кирку и принялся ритмично размахивать.
Утром поднялся с болезненно окаменевшим телом, натрудив вчера мышцы, которые обычно редко работали и теперь напряглись, плохо слушались, но через десять минут упражнений с киркой расслабились.
Через два часа трещина расширилась фута на четыре. Долгое, тяжелое дело. И жаркое. Сначала в подвале было прохладно, потом три разгоряченных тела повысили температуру. Теперь тут как в сауне. До конца дня понадобится немало «Гаторейда», а вечером много светлого пива.
Они с Лайлом в пропотевших футболках сидели, выпивали за кухонным столом под слегка холодившим ветерком из окон и открытой двери. Чарли схватил пончик и удалился с утренней газетой в тень на заднем дворе. За все утро почти ничего не сказал.
— Что стряслось с Чарли?
В глазах Лайла ничего не читалось.
— Почему ты спрашиваешь?
— Слишком тихий.
— Проходит определенную фазу. Можешь не беспокоиться.
И правда. Чего беспокоиться, что братья Кентон не ладят друг с другом? Впрочем, парни ему нравятся, и он все-таки беспокоится.
Оставив эту тему, он задрал подол футболки и вытер лицо.
— Про кондиционеры когда-нибудь слышал?
— Что толку, когда окна-двери до сих пор не закрываются.
— До сих пор?
Лайл кивнул:
— До сих пор. Когда закрываешь, распахиваются не так быстро, как прежде, но все равно со временем открываются.
— Думаешь, Тара?
Он снова кивнул:
— Наверно, чувствует себя тут как в ловушке. Хочет выйти, старается и не может.
В дверь вдруг ворвался Чарли, размахивая газетой:
— Эй, Джек! Гляди сюда! — Он бросил на стол «Пост», сложенную вдвое в длину и еще пополам вроде авиабилета, ткнул пальцем в заголовок. — Это ты? Твоя работа?
