Тут Тому пришло в голову, что ситуация может измениться. Будь у него ружье...
— Вызывайте полицию, — крикнул он, — охрану! Пускай его прогонят или убьют, пока он никого не убил!
— Нет необходимости, — ответила из шезлонга Аня. — Он скоро уйдет.
Аллигатор прекратил расхаживать, взревел, затряс головой, завилял хвостом по сторонам, ничего не понимая, снова рыкнул, на этот раз как бы от боли, повалился на бок, на спину, болтая в воздухе лапами. С очередным утробным рычанием перевернулся, встал на ноги, но не продолжил атаку, медленно и неуверенно направляясь обратно к пруду. Глядя вслед, Том увидел на левом боку вздувшуюся прямо перед рудиментарной ногой шишку размером с кулак. Шишка росла, пульсировала.
Аллигатор снова взревел, шишка лопнула, брызнула кровью, пустив алые струйки по серо-зеленой чешуе. В отверстии шевельнулось что-то красное, с длинным носом. Отверстие расширилось и...
— Господи помилуй! — крикнул Джек. — Ирвинг!
Боже, действительно! Маленький чихуахуа прогрыз бок аллигатора, выскользнул из отверстия, как новорожденный младенец. Сначала вылезла передняя половина, потом задняя. Пес приземлился на четыре лапы, встряхнулся, принялся гавкать на отступавшего аллигатора, погнался за ним, покусывая за хвост, пока тот не плюхнулся в воду, скрывшись в глубине.
Пес нырнул следом, описал небольшой круг, окуная голову, вылез, смыв с себя кровь, отряхнулся в подобии эпилептического припадка и засеменил к Ане, виляя хвостом, высоко держа маленькую головку, сверкая черными глазами. Гордый и очень довольный собой.
— Хороший мальчик, — похвалила Аня, похлопав себя по колену. — Иди к маме.
— Что это... — с истерической ноткой расхохотался Джек. — Что это такое... Немыслимо! Абсолютно... — голос его стих до шепота, — невозможно.
Он пристально смотрел на Аню, а она на него. Надо бы выяснить, что между ними происходит, но Том не мог говорить. Лучше сесть. Он быстро поднял кресло и рухнул в него, тяжело дыша сжавшейся грудью.
Вспомнил, где раньше видел чешуйчатого аллигатора.
12
Семели сбросила с глаза раковину, упала на пол, схватившись за левый бок, как копьем проткнутый. Никогда в жизни не испытывала такой боли.
— Больно, Люк! Ох, боже, как больно...
Он наклонился, протянул к ней руки, отдернул.
— Что случилось? В чем дело?
— Не знаю... — Боль уже отпустила. — Не знаю, как это могло случиться, только Дьявол ранен. Серьезно.
— Со стариком покончено?
— Нет. Невозможно добраться.
— Он ранил Дьявола? — спросил Люк, судя по тону не веря собственным словам.
— Нет-нет. Произошло то же самое, что в больнице, но в десять раз хуже. Пытаясь переступить черту, я чувствовала, что меня сейчас стошнит или разорвет на части... Не смогла провести Дьявола. — Собственно, не смогла
— Сын старика?
— Не думаю. Это было перед домом старухи соседки. Наверняка она нам мешает.
— Что будем делать?
— Не знаю. Потом подумаю. Надо сначала Дьявола домой отвести. Ему очень больно, он не знает дороги. Я должна его проводить.
Семели посмотрела на раковину. Как только прижмешь к глазу, вновь почувствуешь боль. Но это необходимо. Нельзя бросать Дьявола. Надо вернуть его в нору, пусть спокойно лежит, выздоравливает.
Как костлявой карге удалось пробить его стальную броню?
Неизвестно, но обязательно выяснится. А когда выяснится, старуха расплатится за Дьявола. Суке будет точно так же больно. Может быть, даже больнее.
13
— Папа, тебе плохо?
Том, сидевший в кресле, открыл глаза. Сын озабоченно смотрел на него.
Вид у меня, наверно, чертовски поганый, подумал он, попытался ответить, но сумел лишь покачать головой, обливаясь потом.
— Сердце?
— Нет. — Наконец вернулся дар речи. — Не сердце. Голова. Вспомнил, что было в понедельник ночью.
— То есть во вторник утром?
— Когда произошла авария. Там... был тот самый аллигатор.
— Тот самый? — переспросил Джек.
— Думаешь, я бы забыл рога и лишние ноги?
Аня наблюдала за ним из шезлонга.
— Сколько раз я тебе говорила, не выходи ночью из дому.
— Даже не сосчитать. — Том вздохнул. — Надо было слушаться.
Джек сел напротив него на свой стул.
— Какое отношение аллигатор имеет к несчастному случаю? Или не имеет?
— Имеет. Теперь помню. Я ехал к югу по Пембертон, не спеша...
Некуда было спешить, поездка не имела цели, время не подгоняло теплой, хоть не по сезону прохладной ночью. В такую прохладу вполне можно ехать с открытыми окнами, не думая о москитах, которым не по силам даже столь невысокая скорость. Помнится шорох покрышек на дороге, мягкий ветерок в машине, смешанные запахи: резкий дух меч-травы, изголодавшейся по воде, сладкие ароматы цветущих кустов вдоль дороги.
— ...подъехал к знаку «стоп» у Южной, замедлил ход, остановился... ну, может быть, не совсем, но практически затормозил. Выехал на перекресток, снял ногу с тормоза и, не успев снова нажать на газ, увидел, как передо мной что-то выползло на дорогу. Я изо всех сил ударил по тормозам, встал посреди перекрестка как вкопанный.
— Аллигатор? — уточнил Джек. — Тот, которого мы только что видели?
Том кивнул:
— Никаких сомнений. Дальше нельзя было ехать. Препятствие такого размера — футов двадцать длиной — не объедешь. Да и не хотелось, по правде сказать. В машине я себя чувствовал в безопасности, особенно когда поднял стекла. Он не нападал, просто смотрел. Я включил верхние фары, чтоб лучше было видно, и, наверно заглядевшись на рогатого аллигатора, не услышал грузовика, пока он на меня практически не налетел. К тому же у меня окна были закрыты, а у него фары выключены.
— Обожди, — сказал Джек. — Шофер вел грузовик без фар в темноте? Даже без ходовых огней?
— Без всего. Я услыхал справа шум, оглянулся, вижу — темная громада мчится на меня с запада, уже почти налетает. Не успел среагировать... или просто в шоке замер. Так или иначе, не мог убраться с пути, и он меня здорово стукнул. Видно было, как в правое переднее крыло врезался большой бампер, потом грузовик шарахнулся в сторону, будто... не знаю... Бог его отшвырнул. Я головой ударился, в глазах потемнело. Сколько времени прошло, не помню. Очнулся в тумане, в облаке пара... наверно, из разбитого радиатора.
— Ты разглядел грузовик? Скажи, пожалуйста, это, случайно, не старый красный пикап?
Том отрицательно покачал головой:
— Нет. Большой грузовик в хорошем состоянии. По крайней мере, бампер, который в меня врезался, крепкий, как стенка, блестящий, хромированный. Почему ты решил, что пикап?
— Просто подумал. — Джек почему-то был недоволен.
— Наезд — не самое страшное. Дальше было хуже. Лежу я с тошнотой, с болью, обливаясь кровью, не в силах пошевельнуться, но живой, благодаря пристегнутому ремню безопасности, слышу приближавшиеся голоса. Помню, кто-то бешено ругался, мол, слишком сильно стукнули, вдруг убили? Потом дверца
