— Выйду немного пройтись, Эдди, — сказал он секретарше. — Вернусь минут через тридцать или около того.
Эдвина посмотрела на часы и отметила время на отрывном листке.
— Понятно, Рич.
Наглая черная сучка, но работает хорошо — одна из лучших секретарш, с которыми ему приходилось иметь дело. Хотя излишней активности не проявляет, не крутится перед глазами, как некоторые из них. Пару раз бизнес притормаживал, и, строго говоря, ее следовало бы выставить.
Но пока он решил с этим не торопиться. Немалое число его клиентов обладали баксами. Суммы были не очень уж большими, но его вполне устраивали. Клиенты приезжали к нему из Манхэттена и Куинса — многие из них впервые попадали в Бронкс. Когда они спрашивали, как добраться, то с облегчением узнавали, что Ричи Кордова располагается вблизи зоопарка в Бронксе и Ботанического сада. То есть цивилизация неподалеку.
Самой неприятной особенностью этого района было следующее: с парковками дело обстояло из рук вон плохо и на улицах клиенты не видели никого напоминавшего их самих. Хорошо же было то, что здесь они никоим образом не могли наткнуться на кого-то знакомого, и это было очень важно. Никто не хотел встречи с приятелем в детективном агентстве.
Но прибывали они сюда в душевном смятении, и после таких жертв им было необходимо обрести уверенность, которую подкрепляло присутствие вышколенной секретарши.
Он поправил табличку Эдди со словом «СЕКРЕТАРЬ», чтобы она стояла строго параллельно переднем кромке стола, и вышел.
7
Сегодня Тремонт ходил ходуном. Но похоже, толпу на тротуарах совершенно не волновали личные доходы. Нет, это была явно не его клиентура.
Ричи понятия не имел, почему в последнее время бизнес шел с таким скрипом. Он хорошо обслуживал своих клиентов, знал, что он их устраивает, но с лета дела двигались непозволительно вяло.
Поэтому его второй источник доходов и обрел такую важность. Обычная слежка всегда обеспечивала ему картошку с мясом, а вот подливка к ним поступала от шантажа.
Шантаж. Он ненавидел это слово. От него несло грязью и коварством. Он годами пытался найти для него какой-то заменитель, но так и не преуспел.
Так что он смирился с
В заведении Харли он, конечно, на эти темы не разговаривал, но, в конце концов, понятие было не такое уж ужасное. Нет, в самом деле — когда добираешься до сути, то выясняется, что ты просто обеспечиваешь сервис: у меня есть информация относительно вас, а оную информацию вы не хотите доводить до сведения общественности. И, регулярно получая свой гонорар, я буду держать язык за зубами.
Что может быть более честными условиями? Участие чисто добровольное. Не хотите платить? Не платите. Но будьте готовы, что однажды ваши маленькие грязные секреты вылезут на свет божий.
Кроме того, он не мог не признать, что ему нравилось дергать за веревочки, заставляя людей танцевать под ту мелодию, которая его устраивала. Это было почти так же приятно, как получать деньги.
Ричи завернул за угол и вдоль только что выстроенных многоквартирных домов пошел к зоо.
М-да... шантажист. Не совсем та роль, в которой он видел себя еще ребенком.
Не собирался он быть и копом. В те времена копов называли не иначе как «свиньи». Но, подрастая в условиях мелочной экономии и видя, как его старик потерял работу на фабрике, Ричи начал думать, что, возможно, быть полицейским не так уж и плохо. Шансы потерять службу минимальные, а то и вовсе нулевые, платят прилично, а лет через двадцать — двадцать пять, когда перед тобой еще вся жизнь, можешь выйти на пенсию.
Он попытался поступить в полицию Нью-Йорка, но не преуспел в этом. Пришлось устраиваться в ДПОН — департамент полиции округа Нассау, — где жалованье было далеко не столь приличным. Тем не менее ему потребовалось не так много времени, дабы найти пути его преумножения.
Сначала патрульным, а потом детективом Ричи провел двадцать шесть лет в рядах ДПОНа, из которых двадцать четыре с половиной — «на земле». Ближе к концу службы у него были небольшие неприятности, но поскольку он дал понять, что будет помалкивать о сексуальных предпочтениях кое-кого из департамента внутренних дел, то избежал тюрьмы и ушел с полной пенсией.
Так состоялось его знакомство с той властью, которой обладает не предназначенная для тебя информация. Вместо того чтобы жить на подножном корму, он обзавелся лицензией частного сыщика и открыл свое агентство: «Кордова лимитед, консультант по вопросам безопасности». Больших надежд он на него не возлагал — просто место, куда надо ходить каждый день. Сначала дела пошли ни шатко ни валко, но старые приятели из нью-йоркской полиции подкидывали ему клиентов, помогая держаться на плаву. Он выяснил, что ему нравится эта работа, особенно слежка за неверными супругами. С течением времени он обзавелся хорошей камерой, с помощью которой сделал немало пикантных картинок. До прошлого сентября он держал у себя в доме частную галерею.
Но лучше всего оплачивались дополнительные материалы, которые он кропотливо коллекционировал. Отслеживая подозрительные действия чьего-то мужа или чьей-то жены, у которых налаживались отношения с некоей личностью, он часто наталкивался на посторонние или почти посторонние грязные подробности, которые и заставлял работать на себя.
Например, вот как с этой монахиней. Хелен Меткаф одолела путь из своей высотки в Челси, чтобы нанять Ричи. Ее муженек Майкл был консультантом по финансированию — то есть профессиональным сборщиком средств для фондов — и стал пропадать по делам практически каждый вечер, что было довольно странно для такой работы. Она начала подозревать, что, может, он завел кого-то на стороне, и захотела, чтобы Ричи это выяснил.
В последний раз Майки ссылался на сбор средств для восстановления церкви Святого Иосифа в Нижнем Ист-сайде. С камерой в руках Ричи принялся таскаться за ним и выяснил, что он в самом деле посещает церковь Святого Иосифа — но не только по делам фонда. Похоже, он давал волю некоторым своим маленьким привычкам в компании одной из монахинь.
Ричи сделал несколько фотографий этой пары in flagrante delicto, то есть па месте преступления, как принято говорить, и уже собирался показывать их заказчице, как вдруг сообразил, что напал на золотую жилу.
Обычно намерение что-то выжать из монахини было равносильно попытке купить бифштекс из кита в Гринписе, но эта монахиня была одной из руководительниц проекта по сбору средств. Именно поэтому у нее и установились столь тесные связи с малышом Майки. Через руки этой дамы проходило немало наличности, и данные фотографии давали возможность почерпнуть толику этого потока.
Так что Ричи сообщил супруге, что ее муженек бывает именно там, где и сообщает ей, — показал ей снимки, как муж входит в подвал церкви Святого Иосифа и покидает его, — и сказал, что не установил в данных визитах ничего порочного.
Основательно надавил он и на Майки. Обычно он придерживался правила: ничего не пускай в ход против клиента. В силу двух возражений: ему надо было блюсти свою репутацию и, кроме того, получать рекомендации от довольных клиентов.
Но Майки не догадывался, что тип, который доит его, был нанят его же женой.
Поскольку второе правило гласило: оставайся анонимным. Никогда не позволяй, чтобы корова увидела твое лицо или, что еще хуже, узнала твое имя.
Так Майки Меткаф стал второй коровой на этом конкретном пастбище.
И всего лишь еще пару месяцев назад Ричи, скрываясь под покровом анонимности, получал неплохой доход. Но в один сентябрьский вечер он пришел домой от Харли и почувствовал странный запах. Поднявшись на третий этаж, он обнаружил, что какой-то тип залил кислотой все его досье. И ушел по соседским крышам.
Единственным объяснением было то, что одна из дойных коров узнала, кто он такой. Ричи сжег свою
