Пойдем, Томми, – повернувшись, сказал он.
И будущий губернатор Луизианы, словно на невидимом поводке, покорно последовал за одетым в отличного покроя костюм человеком с седой шевелюрой, а за ним тяжело зашагали четверо молодцов в зеленых ковбойках и серых шляпах.
Но Томми, должно быть, все-таки ухитрился кое-что сказать Аде и почти с того дня стал настойчиво за ней ухаживать.
Вот так просто это началось, и кому было тогда догадаться, что на доске сделан очередной ход! Собственно говоря, ход этот сделала сама Ада, ибо ясно, что она с совершенно определенной целью пригласила в студию Томми Далласа. Я не хочу сказать, что у нее уже был готов тщательно разработанный план и предусмотрены все дальнейшие события. Она просто знала, какой вариант ей предстоит разыграть, и неуклонно следовала ему, но в то же время чутко реагировала на любое изменение позиции. Не размениваясь, она вела атаку только в одном направлении. Но когда я гляжу в прошлое, это приглашение Томми Далласа, как и любой другой сделанный ею ход, представляется мне точкой на вычерченной в пространстве и времени кривой, похожей на траекторию снаряда. Такой циклической параболой баллистических диаграмм мне видится ее жизнь. Возможно, жизнь любого человека вычерчивается в кривую. Меня же волнует жизнь Ады, потому что только она дорога моему сердцу.
Итак, я следил – с болью, но пристально, – как Ада шла в наступление на Томми Далласа. Я видел, как она, одетая с большей тщательностью, чем всегда, менее неприступная, чем всегда (Томми не отличался душевной тонкостью), торопилась в дамскую комнату подкраситься, затем мчалась к лифту и бежала – я был уверен – на свидание с Томми. Однажды, чувствуя себя полнейшим ничтожеством, я последовал за ней и, прячась за дверью коктейль-бара, увидел их там. Даллас сидел, опираясь локтями на стол, и на его сытой, но привлекательной, хотя, быть может, и хитроватой физиономии ясно было написано желание. А напротив расположилась Ада с восторженной и выжидающей улыбкой на лице. Я быстро отошел от двери: у меня засосало под ложечкой.
Как-то я встретил их на Ройял-стрит: Даллас о чем-то рассказывал и сам же с удовольствием хохотал над своими словами, а Ада понимающе вторила ему. Она бросила на меня лишь мимолетный взгляд, сказав словно по обязанности 'Привет, Стив!', и перевела взор обратно на Далласа.
Вскоре в газетах появились их фотографии: на бегах, на собраниях в его округе, на его концертах. Он еще два раза выступил по телевидению. На них обратили внимание репортеры, и в газетах высказывались предположения о том, скоро ли зазвонят колокола на свадьбе королевы телевидения и будущего губернатора?
Прочитав один из таких прогнозов, я тотчас же сообразил, что именно эту цель она и преследует. (Все понимали это давным-давно. Я же просто не знал, потому что не хотел знать.) Она хотела быть женой губернатора Луизианы. А Томми почти наверняка будет губернатором. Знакомясь с ним, она, конечно, рассчитывала со временем стать первой леди штата.
Что же, это вполне осуществимо. Год назад она была проституткой, а через год будет женой губернатора. Как предположение, это казалось невероятным. А как возможный факт – пугающе реальным.
Почему пугающе? Я поспешил оставить этот вопрос без ответа.
Возможность у нее была. Но не вполне реальная по двум причинам.
Первая причина: Томми любил женщин. И это было не просто увлечение, это было призвание. Его должность обеспечивала ему деньги и свободу действий для этого занятия. Он встречался с десятками девиц, но ни одна из них не сумела его заарканить. Порой им удавалось кое-что у него выудить, потому что, хоть срок их годности истекал довольно быстро, в политике молчание считается исключительно дорогим товаром. Но если верить слухам, а я думаю, верить им можно, Томми еще ни разу по-настоящему не был под угрозой утраты собственной свободы.
Ада, конечно, ошибки не допустит. В этом я не сомневался. Она не позволит ему того, чего он так усиленно добивается, но уж наверняка постарается, чтобы Томми это понял. Надеясь, что, поняв, он не постоит ни за чем. Но женится ли он?
Вторая причина: Сильвестр Марин.
Он не разрешит Томми ни единого шага политической значимости, который лично им не будет полностью одобрен. А женитьба – это политически важное мероприятие. Одобряет ли Сильвестр желание Ады стать миссис Даллас? На его вкус, я уверен, она слишком независима. Кроме того, красивая жена, с точки зрения политики, величина опасная. Порой это качество может повредить мужу. Оно вполне понятно вызывает у избирательниц чувство ревности.
И наконец, через некоторое время Сильвестр разузнает о ней все, что можно, и в один прекрасный день ему станет известно про Мобил. Если, конечно, до сих пор неизвестно.
Разумеется, ни на какой риск он не пойдет. Томми – его козырь, и этим козырем он собирается завоевать наконец штат Луизиана.
Сильвестр уже давно подбирался к завоеванию штата. Десять лет назад он овладел сент-питерским округом, правил им, как средневековый феодал, и, сидя в нем, как в крепости, год за год осторожно расширял свои владения. Теперь он уже почти полностью контролировал жизнь и деятельность еще трех соседних округов и был самым богатым человеком в Луизиане. Источником накопления его капиталов – никто не знал точно, сколько у него миллионов, – послужили те благоприятные возможности, которыми общественная деятельность награждает самых прилежных. Сильвестр так усердно изучал право в Луизианском университете, что сразу же после окончания был допущен к адвокатской практике и начал накапливать политический капитал. С дальновидным простодушием, присущим всем великим людям, он двинулся прямо к власти, подвизаясь на первых порах на грязных подмостках скромного округа. В двадцать пять он был членом совета торговой палаты, заставив ее заключить с фиктивными компаниями – за ними в действительности стоял он сам – долгосрочные договоры на аренду земли, в которой 'случайно' оказалась нефть. Затем, став членом еще нескольких общественных организаций и осуществив в течение десяти лет ряд удачных операций в масштабах округа, заставил выбрать себя в геологический совет штаба. Занимая это положение, он имел возможность осуществлять контроль над заявками на нефтяные концессии, а так как самые богатые нефтью земли чаще всего доставались некоей 'Биг дил дивелопмент компани', то вскоре Сильвестр оказался миллионером.
И тут он сумел завершить то, с чего так хорошо начал: овладел полным контролем над сент-питерским округом. Поскольку деньги у него были, то это оказалось не столь уж сложным делом для такого дальновидного и изобретательного человека.
Он не пожалел денег, чтобы посадить своих людей на место шерифа, затем прокурора, потом в исполнительный комитет демократической партии и в избирательную комиссию. Его же люди проводили
