налогов и думать забудут.
Так они и сделали, и на этот раз им удалось выкрутиться. Это их спасло. Будь она проклята, эта продажная сука, моя жена! Но я должен был смотреть правде в глаза. Пока все козыри у нее в руках, и она остается сидеть в губернаторском кресле. В моем кресле! Она, несомненно, победит на выборах в будущем году. Устранив меня с пути, Ада обеспечила себе победу. Она бы ничего не добилась, если бы уже не пробралась в губернаторский кабинет, а теперь ее не остановить. Ее и Сильвестра, будь они оба трижды прокляты на веки вечные!
– На веки вечные! – повторил я и только тут сообразил, что произнес это вслух, потому что сестра вдруг взглянула на меня.
– Что, что, господин губернатор?
Господин губернатор... Как приятно это звучит!
– Вы могли бы дать мне еще кофе?
– Господин губернатор, но вы уже выпили две чашки, – наставительным тоном учительницы заметила сестра.
– Ну а если чего-нибудь покрепче? Давайте выпьем вдвоем и повеселимся.
Девушка хихикнула и покраснела, но я видел, что мое предложение пришлось ей по душе.
– Что вы, господин губернатор! Ничего подобного у вас и в мыслях не должно быть.
– Не должно? Черта с два! Давайте кутнем, а?.. – предложил я.
Сестра снова хихикнула.
– Ну ничего, отложим до лучших времен.
Конечно, много воды утечет, пока я смогу выполнить свое обещание. Сейчас я, в сущности, полутруп. Ада добилась своего, использовав меня на полную катушку, а я оказался у разбитого корыта, да еще со сломанной шеей, и все же довольный тем, что остался жив.
Забавно, но факт: я был доволен собой. Впервые в жизни я отказался лизать пятки Сильвестра. И он вместе со сворой своих холуев ничего не мог со мной сделать. Да, они расправились со мной. Я был искалечен, но они не заставили меня изменить свое решение. Все шло так, как должно было идти, согласись я на их предложение с самого начала. Но зато мне не приходится винить самого себя, они были вынуждены действовать сами.
И вот я свободен... Лязг ломающегося металла... Грохот машины, швыряющей меня, как шарик рулетки... Распахнутая дверца, из которой я вылетаю подобно игральной кости... Все это оторвало меня от Ады и от Сильвестра. Я стал свободен!
Финал мог оказаться куда более трагичным, а сейчас, месяцев через шесть, самое большее через год, я снова стану человеком.
– Сестра! – позвал я.
С ее лица еще не сошла краска, вызванная моим предложением.
– Да, господин губернатор?
– Вы знаете, чем мы с вами займемся, когда я поправлюсь?
И я пустился в подробности.
Она стала совсем пунцовой. И только твердила:
– Господин губернатор! Господин губернатор! Как вам не стыдно!
Однако из палаты не ушла.
СТИВ ДЖЕКСОН
'Лига молодежи штата Луизиана' и полковник Роберт Янси выручили Аду. Конфискация петиции об 'отзыве' и подписей под ней означала конец кампании. Прокурор штата, человек Сильвестра, без конца откладывал возвращение документов, а потом заявил, что подписи вообще не имеют никакой юридической силы. Ленуар и его сторонники раскудахтались, требовали вмешательства федеральных властей, и некоторое время обстановка оставалась накаленной.
Однако страсти мигом охладели, словно от ледяного душа, как только были выплачены новые пенсии по старости.
Дело в том, что Ада, сама или вкупе с Сильвестром, выкинула ловкий трюк.
Пенсии были выплачены не только за текущий месяц, но и за четыре предыдущих, то есть с момента подписания закона, а не в оговоренный в нем срок. Ада сделала это своей властью, в обход конгресса, что являлось прямым нарушением конституции штата. Но признать ее распоряжение антиконституционным мог только верховный суд штата, а там сидели люди Сильвестра.
Чеки на первую выплату новых пенсий по старости были выписаны каждый на 400 долларов. Сразу же, как только пенсионеры получили деньги, движение 'Долой Аду!' тихо скончалось, и роман между публикой и Адой возобновился с новой силой. Ада выступила по телевидению и, помахивая чеком, мило объяснила, что ей удалось повысить пенсии благодаря повышению налогов, что, хотя, таким образом, налоги идут на благое дело, определенные круги в штате сопротивляются, мешают ей проявлять заботу о народе.
За эту саморекламу Аде не потребовалось даже платить, поскольку она выступала не с политической речью, а как губернатор, с официальным обращением.
Все последующие месяцы из казначейства штата потоком шли чеки на пособия по старости и безработице, а департамент общественных работ развил самую бурную деятельность в связи с постройкой дорог, общественных зданий, медицинских учреждений. На каждом новом здании укреплялась огромная доска, которая гласила:
ВОЗДВИГНУТО АДМИНИСТРАЦИЕЙ
