А я бы поклялся, что он трезвый как стеклышко!
На следующий день я поехал в Форт-Майерс и потратил несколько часов, разъезжая по городу, наводя справки насчет земельных участков — большей частью по телефону. Потом стер оставшиеся записи, чтобы окончательно разделаться с кассетами. Даже если их когда-нибудь найдут, они не будут представлять никакой опасности.
Потом позвонил Корел Блейн. Сказал ей, как я по ней соскучился и что, вероятно, вернусь домой немного раньше, чем предполагал.
— Вот закончу это дело в понедельник и в ту же минуту уеду отсюда.
— Милый, как это будет чудесно!
— Вот думаю, не следует ли нанять частных детективов да последить за ней? — сказал я.
— За кем? — озадаченно спросила она.
— За Мэриан Форсайт, — пояснил я, рассердившись. — Господи, Корел, неужели она так легко тебя одурачила? Неужели ты не чувствуешь, что у нее на уме что-то недоброе? Вообразила, что у нее есть причина выступить против меня, и. Бог знает, что она еще может выкинуть. Ты держи все мои бумаги в сейфе, под замком. Особенно ведомости по выплате налога…
— Дорогой мой, — прервала она меня усталым тоном, — не пора ли забыть о Мэриан Форсайт?
Меня уже тошнит от нее. Я верю ей не более, чем ты, но не представляю себе, что она может тебе сделать.
— Ну ладно, ангел, может быть, ты и права.
Надеюсь, что так.
Глубокой ночью я бросил магнитофон и кассеты с лентами в реку. А в четверг днем вернулся в Майами, в отель «Клайв», и позвонил Жюстин Ларей. Она обрадовалась моему звонку. Жюстин думала, что я ее уже забыл.
Глава 11
Парни моего калибра встречаются не каждый день, и у нее родились более обширные планы.
На этот раз она не попросила денег вперед и более успешно скрывала свое презрение, сохраняя профессиональный оптимизм, несмотря на мои грубости и дурацкое бахвальство в отношении денег, сексуальной состоятельности и брюшных мышц.
Оказалось, что ее коварная подруга теперь выкрала у нее все ее платья.
— Я бы уже завтра вернулась на службу в ночные клубы, если бы имела нужный гардероб, — заявила Жюстин, развалившись голой на постели с наполненным бокалом в одной руке и с сигаретой в другой. — Но, Бог мой, ты даже не представляешь, дорогуша, сколько стоят эти платья…
— Так в чем дело? Купи себе их по сотне за штуку…
Она начала распространяться, что очень деликатна на этот счет. Как правило, никогда никому не говорит о таких вещах, и все такое прочее… А я еще такой симпатичный… И потом, понимаешь, мой малыш… О, да, да, она была замужем. И этот паршивый мерзавец, то есть ее муж, умер после долгой и разорительной болезни… , Вероятно, такие же или подобные версии использовали еще карфагенские потаскушки во времена пунических войн.
— Ого! — сказал я. — И он даже не знает… То есть ты ему посылаешь все деньги, пока он учится в школе, а он думает, что ты шикарная певица. Кстати, как на этот счет?
— Ну, если я снова смогу встать на ноги…
— Так ты держись за меня, Мэриан, — сказал я с широким жестом. — Возможно, мы что-нибудь и придумаем с этой платьевой проблемой.
Может, завтра? Угу? Если я освобожусь на несколько минут от этого дела. Скажи, я говорил тебе, что собираюсь заплатить около восьмидесяти тысяч? Неплохо за одну неделю, а, бэби?
Утром я выдал ей триста долларов, шлепнул по заду и подмигнул:
— Придется потрясти дядюшку, не даст ли деньжат на наши маленькие расходы, а, малышка?
Конечно, я еще не потерял номер ее телефона. И если смогу, то обязательно заеду за ней, и мы отправимся за покупками, сказал я ей на прощанье.
Как только она ушла, я выписался из отеля, велел подать мою машину и погрузить в нее чемоданы. После этого поехал в Майами-Бич.
Оставив машину на стоянке за шесть или восемь кварталов, я пешком добрался до дома. Кондиционер был выключен, в квартире было жарко и как-то особенно тихо. Едва я открыл входную дверь и вошел в комнату, где мы провели вдвоем столько часов, как сразу же почувствовал вокруг себя ее присутствие, будто изящная элегантность и грация движений принадлежали к миру физических явлений и могли вибрировать в пустой комнате, как звуковые волны, отдаваться эхом еще долго после того, как ушел отсюда человек, вызвавший их к жизни.
Я старался не смотреть на размытое водой пятно на ковре.
Быстро переоделся, надел спортивную куртку, оставил дома темные очки и шляпу, положил в карман собственный бумажник, дошел пешком до Коллинз-авеню и, поймав такси, поехал в Майами. В другом агентстве проката я арендовал небольшой грузовичок-пикап, указав свое настоящее имя и предъявив водительские права. После этого отправился в сторону Кис. Выехав из города, я следил за тем, как бы не пропустить ту придорожную антикварную лавку, где продавались декоративные фламинго. Мне необходимо было точно знать и запомнить ее местоположение.
У меня была подробная карта и довольно четкое представление о том, какое именно место мне надо найти, но для этого нужно было проехать еще через много мелких островков и бесконечные мосты Морского шоссе. На Шугарлоуф-Ки, милях в ста шестидесяти от Майами, проходила уединенная проселочная дорога, которая вела через густые рощи, огибая по внешней линии мелкие островки параллельно главному шоссе. Это была дикая местность, практически необжитая, со множеством уголков, где можно укрыть машину.
Было начало третьего, когда я наконец нашел подходящее место и отметил расстояние, отделяющее его от ближайшей автобусной остановки на шоссе. После этого я повернул обратно. Около трех я остановился в небольшом придорожном местечке на Биг-Пайн-Ки и позвонил в банк.
Мэриан говорила, что они не станут мешкать с оформлением перевода столь значительной суммы, но мне нужно было знать наверняка. Я вызвал к телефону Дэйкина. Он попросил меня обождать, пока все проверит.
— Да, сэр! Оба ваших вклада уже у нас. Второй оформлен сегодня утром.
— Большое спасибо! — сказал я.
Теперь мне оставалось только выписать в понедельник утром чек на сто семьдесят пять тысяч долларов. Мы подошли к последнему акту драмы.
Когда я вернулся в Майами-Бич, уже стемнело.
Я поставил пикап в гараж при нашей квартире, вновь надел костюм Чэпмена, его шляпу и темные очки, вышел из дома и вскоре уже сидел за рулем «кадиллака». Я поехал в Голливуд и остановился в мотеле, который заприметил еще раньше, — более старого типа, построенный в те времена, когда земля стоила дешевле, с площадками для машин между отдельными домиками. Они располагались слегка поодаль от дороги и не слишком далеко от центра города.
Женщина, сидевшая в конторе, оказалась живой и разговорчивой. Ей было лет под пятьдесят.
Я расписался в регистрационной карточке и сказал, что пробуду здесь по меньшей мере три или четыре дня. И сообщил, что завершаю сделку по покупке земельного участка при посредничестве Фицпатрика.
О да, как же, она знает эту фирму! Очень симпатичные люди!
Я уплатил за трое суток и сказал, что хотел бы занять самый дальний из домиков в тихом уголке. Она привела меня к предпоследнему коттеджу в правом ряду.
— Очень мило, — сказал я.
Кроме входной двери здесь была еще и боковая, из которой можно было попасть на автостоянку. В ванной имелся еще и душ с занавесками из пластика. В номере стоял телефон. Я спросил, в котором часу она отключает коммутатор.
— В одиннадцать вечера, — ответила администратор.
Выходя из мотеля на следующее утро, я заглянул в офис. Она разговаривала с цветной горничной. Когда та ушла, я спросил, понизив голос и оглянувшись на дверь:
