острие кинжала все-таки прорвало рубашку у него на плече и оцарапало кожу. Караденус на сем не остановился и снова нацелил свой нож ему в сердце.
— Стой! — крикнул тут Кумбер Осока. — Он не тот, кто ты думаешь!
— Хитростью ты ему не поможешь. Он сам признался.
Тео опять шарахнулся прочь, и его рубашка украсилась еще одной прорехой — но отступать было больше некуда: он уперся спиной в перила моста.
— То-то и оно! — Кумбер вклинился между ними. Клинок чуть не угодил ему в глаз, и феришер из коричневого сделался светло-желтым. — Он называет его своим двоюродным дедом, но это не так! Скажи ему, Тео!
— Что... сказать? — Сердце у Тео колотилось так, словно к сосудам подключили компрессор. Острие, поколебавшись в паре дюймов от его груди, медленно поднялось к горлу.
— Скажи, что ты узнал про себя в доме Нарцисса!
— А, да! Мне там сказали, что я не смертный. — Тео не мог отвести глаз от серебристого клинка, украшенного эмблемой оленя среди цветов.
— Что за вздор? — произнес Караденус. — Какое отношение это имеет к чести дома Примулы?
— Самое прямое. Если он не смертный, а такой же, как мы, разве может он быть кровно виновен в деяниях Эйемона Дауда? Он только думал, что Дауд его родственник, — на самом деле это не так!
Тео это удивило почти не меньше, чем Караденуса Примулу. Если подумать, то это, конечно, так и есть: раз мать у него не родная, то и Эйемон Дауд ему никакой не родственник.
— Тут какое-то совпадение, в котором и кроется вся разгадка, — но сейчас Тео мог думать о высоком светловолосом эльфе, который собирался его убить.
Караденус перевел взгляд с Кумбера на Тео, по-прежнему держа клинок очень близко от его горла.
— Ты клянешься, что это правда? — наконец спросил он у Кумбера. — Что ты не просто пытаешься спасти своего друга? Клянешься ты в этом извечными Деревами?
— Клянусь.
Клинок помедлил и опустился, указывая теперь на камни моста.
— Не знаю, право, что и сказать. — Выглядел он таким смущенным, что Тео пожалел бы его, если бы этот эльф только что не старался насадить его на шампур. — Прости меня, если обвинение было ложным, и пусть вашим провожатым будет кто-нибудь другой. Я посрамил не только себя, но и Пуговицу. — Резко повернувшись, он прошел несколько шагов, вскочил на перила и прыгнул вниз.
— Что это он? — остолбенел Тео. — С собой покончил, да?
— Там высоты всего-то несколько ярдов, — напомнил ему Кумбер. — Если не наткнется на кол от палатки, ничего ему не будет. Чтоб им провалиться, этим Цветкам с их окаянной честью! — брезгливо скривился он.
— Он хотел убить меня. Я его раньше в глаза не видал, а он собрался меня убить! — Тео прислонился к перилам, пытаясь успокоить сердце. — Он сказал, что Чемерица убил его отца. В зале действительно были какие-то Примулы, когда... когда дракон прилетел. Значит... — Тео и без того мутило от страха — он не желал сейчас думать о том, что видел в доме Нарцисса. Ему все еще трудно было проникнуться сочувствием к Караденусу, но если его отец был со Штокрозой, леди Жонкиль и остальными, то...
— Мы сказали ему чистую правду, поэтому больше на его счет можешь не беспокоиться. Эта их честь — палка о двух концах, и он, похоже, здорово расстроился оттого, что чуть не убил тебя понапрасну. — Кумбер улыбнулся. Но без особого веселья. — Впрочем, в остальном ничего в общем-то не изменилось. Мы по-прежнему не знаем, как нам быть дальше.
Их разговор прервало появление двух персонажей, с одним из которых они уже познакомились.
— Что я слышу! — воскликнул гоблин по имени Щеколда, выражая тревогу всем своим сморщенным лицом. — Драка между нашими гостями, между друзьями Пуговицы! Ужас!
— Все уже хорошо, — сказал Кумбер. — Недоразумение улажено.
— Но вами некому заняться... — начал старый гоблин, и тут вперед выступил другой. Он двигался так неуклюже, что Тео на один страшный миг показалось, будто неумирающий преследователь снова настиг его.
Это был высоченный молодой эльф, одетый в настоящие лохмотья, с волосами, как клоунский парик, и до того тощий, что худенький гоблин рядом с ним мог сойти за победителя конкурса на то, кто съест больше оладий. Глаза у него фокусировались плоховато — вернее, так, что их фокус приходился немного в стороне от объекта внимания. Несмотря на этот дефект, Тео. или что-то, расположенное рядом с Тео, явно притягивало эльфа к себе.
«Не знаю, что его так заинтересовало, — подумал Тео, — но очень уж он близко стоит, этот чудила».
— Хорошо. — Гоблин покосился на тощего эльфа нервно, как на собаку, которая того и гляди сорвется с поводка. — Сейчас я провожу нашего друга Крапиву к почтенному Пуговице, а потом вернусь и сам займусь вами. Я еще не представился, нет? Меня зовут Щеколда.
— Я Кумбер Осока, а это мой друг Тео.
— Ты! — Длинный эльф подступил еще ближе, и Тео явилось кошмарное видение еще одного кровного мстителя — видно, теперь ему только и будет дела, что отбиваться от них. Но Крапива всего лишь поднял руки с отросшими ногтями к его лицу, словно желая потрогать его. — Она тебя знает. Она говорила про тебя. — Эльф изъяснялся так, словно страдал не то умственным расстройством, не то дефектом речи.
— Кто? — У Тео уже голова шла кругом. Похоже на то, что все и каждый в этом проклятущем лагере знают его. — О ком ты?
— Поппи. Ее зовут Поппи. Она мне нравится.
— Поппи Дурман? — Конечно, это она — Тео во всей Эльфландии знал только трех женщин. — Погоди-ка. Ты что, знаком с ней?
— Я ее слышу, — пояснил Крапива, постучав себя по длинному черепу. — Вот здесь.
— Не понял.
— Не тревожься, мастер, — вмещался Щеколда. — Наш Друг Крапива не такой, как все, — им владеют странные мысли. — Он взял длинного за руку и повел его к башне. — Пойдем. Пуговица хочет видеть тебя.
— Пуговица добр ко мне, — поведал Крапива. — Он принес мне поесть. Он помогает мне думать.
В голове Тео быстро стиралась грань между нормальным и ненормальным.
— Но я знаю девушку, о которой он говорит! — крикнул он вслед этим двоим.
— Поговорим об этом, когда вернусь! — ответил ему Щеколда. — Подождите меня!
— Сил моих больше нет, — сказал Тео Кумберу. — Эльфы,
