Спереди подошел другой констебль, загородив проход. Тео мог бы дотронуться до черной собачьей морды, хотя ничего подобного, конечно, делать не собирался. С других сидений оборачивались на них с любопытством. Им хорошо — власти не ими интересуются.
— Ваша фамилия? — спросил констебль, глядя при этом на удостоверение Тео.
— Душица. — Тео чуть не завопил от радости, вспомнив это. Деревенская фамилия, проще некуда. — Джеки Душица. А моего кузена звать Пэдди Мирт.
Констебль пронизал его взглядом и переглянулся с напарником. Тот ослабил поводок. Собака подошла, чуть не навалившись на перепуганного Кумбера, и принялась, создавая легкий бриз, обнюхивать Тео и Стриди. Ее глаза светились гипнотически, как огонь за толстым стеклом.
— Я спрашиваю, где вы в Городе остановились.
Тео тряхнул головой, собираясь с мыслями.
— В Утиных Угодьях, у дяди. Он там живет в общежитии, но болеет и не может сам ходить всюду со Стриди, поэтому мне и пришлось приехать. — Констебли не уходили, и Тео решился немного развить тему. — У вас тут всегда так? Я слыхал, кто-то хочет парламент скинуть. Это из-за них столько шуму, да?
Констебли снова переглянулись, и тот, кто спрашивал, вернул Тео удостоверение.
— К закату вы должны быть у себя в общежитии. И зарегистрируйтесь в «Элизиуме», раз все равно туда едете. Как положено всем приезжим. Иначе окажетесь в управлении у лорда-констебля, а там вам, ребята, не очень понравится. — Его напарник натянул поводок, и оба пошли по проходу к передней двери.
Тео на пару минут утратил дар речи, а Стриди, кажется, плакал.
Медленно, витками, они продвигались к центру: через Последний Луч, по краю Сумерек, а там и в Вечер. Центр, возможно — из-за столкновения с констеблями, показался Тео холодным и серым по сравнению с ясным солнечным днем. Улицы опустели — во время его поездки в дом Чемерицы с Цирусом, Кумбером и Кочерыжкой они, как ему помнилось, даже в ночное время пульсировали жизнью. Теперь ему казалось, что это было много лет назад, — и не только потому, что с тех пор произошло столько событий. Эльфы на остановках кутались в пальто, словно скрываясь от кого-то, прохожие спешили, не глядя на встречных, многие вывески не горели. Тео поежился. Сейчас бы кожаную куртку надеть вместо этих легкомысленных эльфийских тряпочек. Хотя нет — она бы точно сделала его заметным.
На улице, плотно уставленной высокими зданиями, Тео увидел вдали громаду дома Чемерицы. Сотни окон на фасаде цвета простокваши напоминали мушиные следы. Тео не мог не разглядывать его, несмотря на беспокойное чувство, что все эти окна, как темные глаза, в свою очередь наблюдают за ним.
— Везде темно, — заметил он. — Можно подумать, там нет никого.
Кумбер сразу понял, о чем он.
— Это ставни, наверное. Идет война, Тео — весь Город воюет.
Стриди отозвался на это тихим стоном. Автобус остановился на углу Плетневой и Весенней. Почти все пассажиры, видевшие, как констебли проверяли у них документы, уже вышли, и трое покинули салон никем не замеченные.
— Нам туда. — Кумбер показал на большое низкое здание в конце квартала. — Мы уложились в неплохое время, несмотря на задержку, но мешкать тоже незачем.
Со Стриди посередине — он качал головой, как заводная игрушка, — они пошли к «Элизиуму». На некотором расстоянии от входа, у витрины с зеркальниками, они остановились, чтобы еще раз повторить указания Пуговицы. Экраны зеркальников показывали одно и то же: серьезные лица парламентариев, вооруженных констеблей на улицах, дымящиеся руины дома Нарцисса. Тео отвернулся.
— Так вот: даже если мы увидим его, подходить к нему не надо, понятно? — говорил Кумбер.
— Понятно. Делаем вид, что не знаем его. — Тео посмотрел на Стриди — тот таращился на лепной фасад «Элизиума», шевеля губами, словно в молитве. — Я все-таки не понимаю, что мы должны тут делать.
— Да ничего — подаем прошение, как Пуговица говорил, и все тут. Мы здесь в основном ради Стриди. Дождемся, когда он сделает то, что положено, и доставим его домой.
— Выходит, он сам знает, что ему делать? И способен справиться с этим, не привлекая внимания? Ты погляди на него!
— Он, видимо, уже делал это раньше. Пошли, Тео, пока я окончательно не струхнул.
Большой холл странным образом напоминал лесную рощу, сделанную из драгоценных и полудрагоценных камней. Купол размером с футбольное поле, выложенный из чистой ляпис-лазури с перламутровыми облаками, изображал небо. Деревья-колонны покрывала кора бурых и серебристых тонов. Тео постучал по одной колонне костяшками, и она зазвенела. Толстый вахтер в красном колпаке посмотрел на него с раздражением, и он поспешно спрятал руки в карманы. Здесь имелись даже птицы с коралловыми, ониксовыми и алебастровыми перьями — совсем как живые, хотя они не двигались и не пели. Десятки эльфов, снующих между колоннами, тоже не пели — они заполняли бланки в будочках, растущих, как грибы, из имитирующего траву зеленого пола, или стояли в очередях к кому-нибудь из чиновников, заключенных за стеклом, как мухи в янтаре. Покажи ему кто весь этот диапазон сразу же по прибытии, Тео раскрыл бы рот при виде овцеподобных мохначей и крошечных, но полных достоинства гномов — теперь он видел в них только замороченных, испуганных посетителей присутственного места. На миг, окруженный неживыми птицами и твердыми, как алмаз, цветами, он затосковал по тому, чего никогда не видел: по былым лесам Эльфландии, которые так старательно и так безжизненно копировал этот каменный грот.
— Автоматы для подачи прошений, — показал Кумбер в пространство между двумя мраморными березами. — К ним очередь самая маленькая.
— А разве мы не должны дождаться Колышка?
— Когда он появится, надо быть наготове, а кто знает, когда наша очередь дойдет. — Кумбер кивнул на большие солнечные часы — они вопреки всякому здравому смыслу висели на стене, куда солнце не падало, однако по диску двигался четкий клинышек тени, занимающий в этот момент почти вертикальное положение. — Он будет здесь в полдень. Пошли.
Они встали в очередь за женщиной, обремененной не меньше чем двумя десятками детворы: чада сидели у нее в карманах, на плечах, а один даже в хозяйственной сумке, которую она толкала перед собой по полу. Он таращил на Тео круглые карие глазки, слизывая что-то липкое с острой мордочки.
Их очередь наконец подошла. Стриди, закрыв глаза, разговаривал сам с собой и дергал руками, словно дирижируя невидимым оркестром. Если бы Кумбер не предупредил, что перед ними автомат, Тео нипочем бы не догадался: машина весьма реалистически изображала скалу высотой с первобытный мегалит. Пролом на уровне груди позволял видеть кристаллическую выемку- жеоду.
Кумбер, упершись ладонями в камень, наклонился к пролому.
— Прошу разрешения на въезд.
— Цель? — тенором осведомилась скала.
— Ввоз домашнего скота.
— Количество въезжающих?
