ей стало нехорошо. Боль застила все.
Наконец гости направились к выходу, и Эрике показалось, что прошла целая вечность, пока они прощались. Она проводила гостей до двери, как и полагается хозяйке. Мартин встал рядом с ней и для пущего эффекта одной рукой обнял ее, прощаясь с гостями в дверях. Наконец все разошлись и этот мучительный прием закончился.
Мартин с явным облегчением убрал руку с ее плеча, и Эрика почувствовала себя оскорбленной его жестом. Она поспешила в гостиную, собрала на поднос кофейные чашки и понесла все на кухню.
Когда Эрика нагнулась к раковине, она почувствовала себя совсем плохо. Доктор советовал ей избегать малейшего напряжения и стресса. Но как, дорогой доктор, сделать это на практике?
Перемыв всю посуду, Эрика с облегчением прислонилась лбом к прохладному кафелю стены. Она стояла так с закрытыми глазами и не заметила, как вошел Мартин.
— Иди ложись, — безучастным тоном сказал он. — Я все закончу сам.
— Хорошо. — Но Эрика не сдвинулась с места: холодный кафель так приятно приглушал головную боль.
— Что с твоей рукой?
Эрика взглянула на опухшую руку:
— Я ее ушибла, — соврала она.
— Ложись спать, — со вздохом повторил Мартин.
Эрика с усилием оторвала голову от стены и, стараясь держаться прямо, взглянула на Мартина. Ей хотелось… Ну что, что ей хотелось? Стать прежней? И чтобы ничего этого не случилось? Она и сама не знала.
— Прости меня за этот вечер. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Эрика прошла мимо Мартина, медленно поднялась к себе. У нее не было сил, чтобы почистить зубы и смыть макияж. Она медленно разделась и с облегчением легла в постель. Спасительный сон не заставил себя ждать.
Она забыла накануне завести будильник и проспала. Часы показывали уже десять утра, когда Эрика открыла глаза. Она чувствовала себя ужасно. Казалось, у нее нет сил, чтобы встать. Но она должна это сделать.
Непослушными руками Эрика откинула одеяло, спустила ноги с кровати и села. У нее сильный грипп, догадалась она. Только этого сейчас не хватало! Она опустила голову на руки и застыла в этой позе.
Кто-то открыл дверь ее спальни, но Эрика не подняла головы. Она знала, что это Мартин.
— Извини, — прошептала Эрика. — Я проспала. Теперь Шарлотта опоздает в школу.
— Шарлотта уже в школе, — спокойно ответил Мартин. Он сел на краешек пуфика и мрачно добавил: — Больше так нельзя.
— Да.
— Шарлотта все заметит.
— Ты прав.
Только теперь Эрика подняла голову и посмотрела на Мартина. Какое волевое и красивое лицо. Озабоченное и грустное. Почему? Он сидел, глядя на нее и опершись локтями на расставленные колени, кисти рук свободно свисали. На нем была фланелевая рубашка, рукава закатаны. Шерстяные брюки туго обтягивали его крепкие ноги.
— Я неважно себя чувствую, — сказала Эрика неожиданно для себя. Это было совсем не в ее характере, она не привыкла жаловаться. — Думаю, что у меня грипп.
— Тогда лучше вызвать доктора. Ложись обратно в постель. — Голос Мартина звучал устало и безжизненно.
— Извини.
— Ложись, — повторил Мартин. Он подошел к кровати, поправил простыни, подождал, пока она ляжет, и деловито поправил на ней одеяло. — Тебе что-нибудь надо?
Эрика покачала головой. Она действительно чувствовала себя очень больной.
Через десять минут Мартин вернулся.
— Твой лечащий врач тоже свалился с гриппом. Они пришлют к тебе дежурного.
— Спасибо, — только и сумела прошептать Эрика. Ей хотелось спать.
Доктором оказалась женщина средних лет, которая подтвердила, что у Эрики грипп. Она выписала рецепты на антибиотики, болеутоляющие и микстуру от кашля.
— Но я не кашляю, — возразила Эрика.
— Скоро будете, — уверила ее докторша. — Вам нужен покой, обильное питье, к концу недели вы встанете на ноги.
Эрика откинулась на подушки и прикрыла глаза. Никогда в жизни она не чувствовала себя так плохо.
Два дня Эрика была настолько больна, что не могла ни о чем думать, Мартин ухаживал за ней — менял влажные простыни, приносил питье, следил, чтобы она принимала микстуру от кашля, который не замедлил начаться, как и предсказывала докторша. И все это он проделывал с безразличием чужой сиделки, что было Эрике обидно.
Шарлотта передала для нее рисунок, который Эрика приколола к прикроватной тумбочке. Девочке не разрешалось заходить к Эрике.
Дядю Чарли не выпускали из кухни.
В четверг Эрика почувствовала себя лучше. Не совсем хорошо, но лучше.
Отведя Шарлотту в школу, Мартин зашел к Эрике в комнату и увидел ее сидящей на кровати:
— Тебе лучше?
— Да, спасибо. Я встану чуть позже…
— Не надо, — строго возразил он. — Подожди, пока тебе станет действительно лучше.
Ему что, спокойнее без нее?
— Хочешь, я принесу тебе маленький телевизор Шарлотты?
Эрика покачала головой.
— Или что-нибудь почитать?
Эрика снова отказалась.
— Тогда что ты хочешь?
— Чтобы мне стало лучше.
Мартин чуть заметно кивнул.
— Ничего, если ты побудешь одна некоторое время? Мне нужно уйти.
— Конечно.
Когда Мартин ушел, в доме воцарилась тишина, если не считать завываний Дяди Чарли на кухне. Эрика невидящим взглядом уставилась на стену. Что будет, когда она выздоровеет? Мартин попросит ее уйти? Попытается решить вопрос с Шарлоттой иначе?
Эрика с тяжелым вздохом спустила ноги с кровати и заковыляла в ванную. Ей оказалось не под силу принять душ, поэтому она обошлась тем, что кое-как помылась и сменила рубашку. Выйдя из ванной, Эрика взглянула на свою кровать и решила, что не может больше лежать.
Держась за стену, она потянулась за махровым халатом, с трудом надела его и нетвердой походкой отправилась вниз. Эрика чувствовала слабость, но ей было уже намного лучше. Она открыла дверь на кухню, выпустила Дядю Чарли и с улыбкой смотрела, как пес изливал ей свою радость. Потом она прилегла на диване в гостиной, и пес взгромоздился с ней рядом.
В этот раз она простила Дяде Чарли его вольность и разрешила оставаться на диване рядом с собой. Эрика включила телевизор. Ни по одному из каналов ничего хорошего не показывали, но она решила, что глазеть на экран все же лучше, чем в потолок.
Когда Мартин вернулся, она с интересом смотрела программу по кулинарии для детей. Он принес ей чай, заставил поесть и снова оставил одну, отправившись в школу за Шарлоттой.
Девочка обрадовалась, увидев Эрику. Хоть кто-то еще, кроме Дяди Чарли, радуется ей в этом доме!
