– Дома это стоило бы сотню баксов! – сообщил он мне. Я знал причину. Это был рок-н-ролльный городской миф, история «Budgie».
Случилось так, что однажды, в начале семидесятых, единственный польский рок-диджей приехал в Англию – и увидел «Budgie», этих легендарных валлийских хард-рокеров второго дивизиона, в действии. Он привез домой несколько их альбомов. И в то время только на его шоу юные поляки могли насладиться настоящим роком. Целое поколение выросло под впечатлением, что «Budgie» стоят наравне с «The Beatles» и «The Stones».
Всегда приятно подтвердить легенду, и я был так доволен, что сделал студенту бешеную скидку, а он в ответ предложил мне остановиться у него, когда я в следующий раз окажусь в Варшаве.
Так прошел день. В результате, будучи в приподнятом настроении, я пришел домой – и обнаружил на ступенях спящего Мака. Я потряс его, но безрезультатно. Вошел внутрь, принял душ, достал из холодильника пару бутылок пива, вернулся на лестницу и сидел там, наслаждаясь лучами вечернего солнца и читая «NME». Через некоторое время Мак зашевелился.
– Боже, – пробормотал он, – впусти меня внутрь! Мне нужна твоя ванна.
Сорок пять минут спустя он выполз наружу, немного поболтал об Этеридже и о том, что героиновых дилеров надо отстреливать при рождении, а потом рухнул без сознания на софу.
Неделя выдалась отвратительной. Мак все время болтался поблизости, и мне казалось, будто я живу в римейке «Человека с золотой рукой»[82], в роли Ким Новак. Мак хотел завязать с героином, я хотел, чтобы Мак завязал с героином, но его тело не соглашалось. На следующий день, во вторник, он сделал над собой гигантское усилие. Когда я вернулся с работы, Мак сказал, что весь день был чист, и настоял на походе в паб. Но его точно муравьи кусали, он бродил между автоматом с соком, музыкальным ящиком и столом для пула и не мог поддерживать разговор дольше минуты. Мы ушли задолго до закрытия, а ночью я несколько раз просыпался – и все время слышал, что он не может уснуть. На следующий день, когда я пришел домой, Мака не было. Он появился чуть позже, облаченный в огромное не по сезону пальто, и надолго исчез в ванной. Я не стал его беспокоить и отправился в «Кормовую рубку» на Кэмденский джазовый фестиваль, чтобы посмотреть на Лестера Боуи[83] .
В четверг были выборы. Майкл Фут имел все шансы выбить из седла блаженного победителя с Фолклендов. Ха-ха.
После работы я отправился выпить с ребятами из кэмденского магазина, что закончилось вечеринкой «beat the blues» в общественном центре возле Ньюингтон-Грин, где множество народу не в такт отплясывало под Джеймса Брауна и Ли Перри[84]. Когда я добрался до дома, было три часа утра, мужик из Хампстеда в шерстяном пальто и очках давно проиграл, а Мак валялся перед телевизором и смотрел «Комнату наверху»[85], тот очаровательно-циничный кусок с составлением расписания.
Мак был подавлен, не результатами выборов, а самим собой. У него не было денег, а на загривке восседала отвратительная обезьяна. В тот день он чуть не попался, когда запихивал в свое огромное пальто бутылки с шампанским, и его самомнение жестоко пострадало.
– Даже не могу нормально воровать! – мрачно сообщил он.
На следующее утро я пришел на работу поздно. Джеки ждала перед магазином. Вид у нее был разъяренный.
– А что, разве Шон еще не дал тебе ключи?
– Нет, черт побери, и ты это прекрасно знаешь!
– Извини, извини. Поздно лег вчера, отмечал победу доблестного королевского воина, – сказал я и увернулся от не такой уж шутливой оплеухи.
– Да ладно тебе! Ты должна радоваться! Это, несомненно, только ускорит падение мирового капитализма. А победа меньшевистского щенка Фута лишь отвлекла бы пролетариат от пробуждения к реалиям классовой борьбы!
– Заткнись и приготовь чай! – огрызнулась Джеки.
Печально, что стоит только начать обсуждать угрозу мировой революции, как у троцкистов напрочь пропадает чувство юмора.
Итак, мы приготовили чай и уселись, а около половины одиннадцатого вошел парень в оранжевом джемпере и бордовых мешковатых штанах, с деревянным амулетом на шее. Он притащил кучу записей. Подобное происходит где-то раз в месяц – оранжевая распродажа. И таких посетителей я обдираю без особых угрызений совести. Этим несчастным их тантрический Бхагаван Раджниш велит освободиться ото всех мирских благ, дабы они могли прийти к нему, и жить с ним, и заниматься сексом, а еще отдать ему все свои деньги.
И потому они приходят сюда, в основном с весьма интересными коллекциями записей – у ищущих духовного просветления почти наверняка обнаруживается старый редкий альбом «Dead» или ворох импульсовских записей Колтрейна. Сегодняшний представитель явно отдавал предпочтение «Santana» и «Mahavishnu Orchestra»[86], но у него нашлось множество рок-штучек – «Steely Dan», Джони Митчелл, очередной чертов Боб Дилан – и он был счастлив полученным за них смехотворным деньгам. Несомненно, я вел себя не вполне адекватно, только в этих ищущих духовного роста меня всегда что-то отталкивало.
Джеки же, что неудивительно, вообще с ними не общалась. Буржуазная мразь с отклонениями, вот как она их называла. Поэтому мы помирились, и она немного рассказала мне о своей домашней жизни. Оказалось, у нее проблемы с подругой, Кейт. Джеки подозревала, что Кейт ее использует.
– Что ты имеешь в виду под использованием?
– Я имею в виду, что я ее по-настоящему не интересую. Ей просто нравится сама идея.
– Идея чего?
– Ну, ты понимаешь…
– А, то есть, ее интересует только твое тело?
