минуту личного времени, поэтому не стала отдыхать, а попросила принести холодного мяса с хлебом. Она поерзала на стуле, чтобы размять уставшие ягодицы. Если целый день сидеть на одном месте, даже подушки не помогают.
Рассеянно теребя бороду в ожидании, когда принцесса изволит обратить на него внимание, к Бриони наклонился лорд Найнор.
— Извините, — переспросила она, — что вы говорите? Что-то о Чавене?
— Он прислал мне очень странное письмо, — произнес смотритель замка.
Бриони подумала, что этот парад просителей и жалобщиков Найнор видел ежедневно на протяжении всей своей службы в замке — в течение нескольких десятилетий, с тех самых пор, как дедушка Остин сделал его смотрителем замка. Бриони пришла в ужас от этой мысли. Найнор не походил на сумасшедшего, но как он мог на такое согласиться?
— Врач сообщает, что ему пришлось неожиданно уехать, — продолжил Найнор. — Он предлагает на время его отсутствия пригласить к нам Окроса из Восточного Предела. Вероятно, сам он вернется через несколько дней.
— Чавен часто уезжает для совещаний с другими учеными, — заметила Бриони. — Что здесь удивительного?
— Он не сообщил, где его можно найти! И уехал именно сейчас, когда должна рожать королева. Во всяком случае, его письмо показалось мне весьма необычным.
Веки у Найнора покраснели, глаза слезились. Даже в лучшие времена он выглядел так, словно только что плакал. Но ум его всегда оставался острым, и долгие годы на службе у Эддонов доказали, что к его мнению стоит прислушиваться.
— Если в письме нет ничего такого, чем следует заняться немедленно, отдайте его мне — и я прочту попозже, — приказала Бриони и взяла у смотрителя свернутый пергамент. Она положила его в мешочек из оленьей кожи, где носила большие печати, перстень с печаткой и другие важные вещи. — Еще что-нибудь?
— Мне нужно ваше позволение, чтобы вызвать брата Окроса, — ответил Найнор.
— Оно у вас есть.
— А тот поэт?…
— Тинрид? Как его там?
— Тинрайт. Вы действительно хотите, чтобы он поселился в доме?
— Да, но устройте его попроще. Выдайте одежду, и, конечно, его нужно кормить…
Послышался шум: кто-то протискивался сквозь толпу. Казалось, в зал проникло животное — безобидное, но не очень чистое. Через ряды придворных прорвался Мэтти Тинрайт и распростерся на полу перед Бриони.
— О прекрасная принцесса, вы не забыли свое обещание! Вашу доброту невозможно описать словами, ее надо воспевать, как свет солнца или благодатный дождь.
— Разрази меня гром! — зарычал Авин Броун.
Он, словно дрессированный медведь, весь день проторчал у трона, выдворяя тех, кто злоупотреблял временем принцессы.
Поэт, конечно, казался забавным, но Бриони была не в настроении.
— Идите с лордом Найнором, он все для вас сделает, Тинрайт, — велела она.
— Может быть, вы желаете послушать мое последнее стихотворение? Оно родилось сегодня, в этом самом зале.
Бриони хотела заявить, что не желает ничего слушать, но Тинрайт и не собирался дожидаться ее позволения. Судя по стихам, он давно научился добиваться желаемого.
— Одетая в наряд столь мужественный, черный, стоит она, как туча грозная в октамене, в разгаре лета, непреклонно. И все-таки за теми облаками мы видим девственную белизну и чистоту, что сладкую прохладу дарят всей земле… — торжественно продекламировал поэт.
Бриони вполне понимала, почему лорд комендант застонал. Однако ей хотелось, чтобы он делал это не так громко — ведь молодой человек очень старался. Принцесса сама позволила поэту остаться в замке и теперь не хотела, чтобы он чувствовал себя униженным.
— Да. Очень мило, — отозвалась она. — Но в данную минуту я занята государственными вопросами. Не могли бы вы записать вашу поэму и передать ее мне — тогда я без помех прочитаю ее и оценю по достоинству.
— Вы так добры, госпожа! — воскликнул поэт.
Тинрайт поднялся с колен, улыбаясь придворным и тем самым, как ему казалось, утверждая себя в качестве одного из них. Он поклонился принцессе и скрылся в толпе. Кто-то захихикал.
— Госпожа чересчур добра, — негромко поправила его Бриони.
Стеффанс Найнор все еще ожидал чего-то от принцессы и явно нервничал.
— Я слушаю вас, мой лорд, — обратилась к нему Бриони.
— Можно мне подойти ближе к трону, ваше высочество? Она кивнула. Броун тоже подвинулся к ним, словно тощий престарелый Найнор представлял собой какую-то угрозу. Скорее всего, комендант просто хотел послушать.
— Есть еще одно дело, — тихо сообщил смотритель. — Что делать с Толли?
— С Толли?
— Разве вам не сказали? Они прибыли в замок два часа назад. Простите, что не сообщил вам раньше: я был уверен, что кто-нибудь другой уже сделал это. — Он пристально посмотрел на Броуна. Эти двое были политическими противниками и недолюбливали друг друга. — Все саммерфильдцы уже здесь. Их возглавляет Хендон Толли. Молодой человек очень обижен и открыто говорит об исчезновении герцога Гейлона.
— Милосердная Зория, — тяжело вздохнула Бриони. — Какая неприятная новость. Хендон Толли? Здесь?
— Средний брат Карадон теперь ближайший претендент на герцогский титул, и из осторожности он остался дома, — тихо прокомментировал Броун. — Однако сомневаюсь, чтобы он очень старался остановить младшего. Во всяком случае, он этого не добился. Хендон — дикий, ваше высочество. За ним нужно пристально наблюдать.
Не успел комендант закончить свою небольшую речь, как у него за плечами появился один из гвардейцев, и Броун повернулся, чтобы поговорить с ним.
Бриони подумала, что слово «дикий» в данном случае не очень подходит. «Почти сумасшедший» — уже лучше. Молодой Толли был опасен и непредсказуем, как огонь в ветреный день. Она тяжело вздохнула, вспоминая прекрасные времена, когда у них с Барриком была одна серьезная проблема — придумать, как убежать с уроков. Как давно миновали те дни!
«Проклятье, несносный Баррик снова предоставил все решать мне!»
Но уже в следующую минуту она испугалась своих мыслей: брат не заслужил проклятий.
— Обращайтесь с Толли уважительно, — сказала она. — Отведите им покои Гейлона. — Тут она вспомнила, что говорил Броун о саммерфильдском дворе и агентах автарка. — Нет, пожалуй, не стоит. Вдруг там есть какой-нибудь тайник. Определите их в башню Зимы — тогда они не