Гейлон мертв. Красивый, самоуверенный Гейлон. Она не любила его, но никогда не желала ему смерти… никогда не могла вообразить…
— Я не знаю, принцесса. Разбойники — самое правдоподобное объяснение. Почти все деньги и драгоценности исчезли. Как и лошади. Подобных банд немало на границе Сильверсайда и Марринсвока. Они считают Уайтвуд своим домом. Воры обронили брошь, и один из жителей Марринсвока передал ее нам. Это единственное доказательство, которое у нас есть. Те, кто нашел тела, не знают, чьи они. Вы первая узнали эту новость, она еще не распространилась по замку.
Он протянул руку и разжал кулак. На ладони лежала большая круглая брошь с толстой булавкой — такими застегивают воротник плаща. Серебряная вещица была заляпана грязью, но Бриони сумела рассмотреть выгнутую шею и рога быка.
Она с трудом сглотнула, чувствуя, что ее вот-вот стошнит.
— Это вещь Гейлона, — подтвердила она. — Я видела ее на нем.
— Во всяком случае, это брошь семьи Толли. Таким образом, одно из тел принадлежит Гейлону.
— Где они? — наконец спросила Бриони. Она никак не могла отвести взгляд от перепачканного серебряного кружка, словно это была человеческая кость. — Где тела?
— Солдаты отвезли их в храм в Оскастле. Они думали, что убитые — местные уроженцы, однако жители городка не узнали их. Только городской священник узнал в одном из мертвецов Гейлона Толли и, как мудрый человек, не обмолвился о том никому, а написал о своих подозрениях капитану новобранцев в Марриенсвок. Таким образом, все было сохранено в тайне. Однако новобранцы рассказывают о своей находке всем, кто готов их слушать. Через несколько часов новость дойдет до Хендона Толли, и у того не возникнет никаких сомнений относительно этих загадочных мертвецов.
— Всемилостивая Зория! Он и так намекал, что Гейлона убили мы, а теперь начнет трубить об этом со стен крепости!
— Да. Своей глупой выходкой за обедом вы только подлили масла в огонь. Можете меня арестовать и заточить в темницу, но это истинная правда.
— Да-да, — махнула рукой принцесса. Кислый привкус во рту стал еще ощутимее. — Вы абсолютно правы, я согласна. Но что нам теперь делать? Что делать, когда Хендон обвинит меня в убийстве Гейлона?
— Возможно, он не станет этого делать.
— Что вы хотите сказать?
— Возможно, он не станет. Не исключено, что его брата убили не разбойники и не сумеречные существа, а друзья Толли с юга.
Бриони не сразу поняла.
— Автарк? — спросила она. — Неужели вы полагаете, будто автарк специально прислал людей в Южный Предел, чтобы расправиться с одним из своих союзников? Ведь Гейлон был его союзником?
— Возможно, они не договорились. Или Толли в чем-то подвели автарка.
«Если только сам Броун говорит правду», — напомнила себе принцесса и схватилась за голову. Теперь, когда Баррик уехал, она никому не может доверять.
— Какая ужасная путаница! Я не могу сосредоточиться. Мне нужно подумать. Вполне вероятно, что вы правы, но нам это не поможет. Разве что Хендон сам заподозрит автарка и решит, что нельзя устраивать вокруг этого шум. — Она глубоко вздохнула, пытаясь унять внутреннюю дрожь. — Единственное, что мне ясно: наши дела ухудшились как раз тогда, когда я решила, что хуже быть уже не может.
С этими словами она взяла со стола чернильницу и убрала ее в ящик вместе с воском для запечатывания писем.
— Что вы делаете? — спросил ее Броун.
Она заметила темные круги у него под глазами, усталость, отразившуюся на одутловатом лице. Наверное, он встал час, а то и два тому назад.
— Навожу порядок. Я собиралась написать отцу. Но теперь не до этого.
Бриони помолчала.
— Мертв, да хранит нас всех Зория! — вновь заговорила она. — Бедняга Гейлон! Не думала, что мне придется…
Тут Бриони показалось, что Броун трясет ее стул. Потом она увидела, что он стоит в нескольких шагах от нее и как-то странно покачивается. Мир неожиданно утратил равновесие. Скамейка подскакивала на полу, словно норовистая лошадь. Шкатулка с драгоценностями соскользнула со стола, и ее содержимое рассыпалось по полу. Мойна села в кровати и, ничего не понимая, озиралась по сторонам. К тому времени, как тряска прекратилась, проснулась и в испуге вскрикнула маленькая Аназория. Даже Роза, которая всегда спала как убитая, зашевелилась.
— Обычное землетрясение, — сказал лорд комендант. Он побледнел и сердито посмотрел на свою спящую племянницу. Та зевнула и перевернулась на другой бок.
— Такое случалось, когда я был еще ребенком, — пояснил Броун. — Кажется, уже закончилось.
Сердце в груди Бриони бешено колотилось.
— На самом деле землетрясение, лорд Броун? — тревожно спросила она. — Или приближается конец света?
— Должен признаться, ничего столь неприятного я в жизни не испытывал, — ответил комендант.
У Повелителя Горячего Мокрого Камня не было лица. Во всяком случае, Чет видел вместо лица темное пятно с красными точками, находившееся между плечами божества и его сверкавшей короной. Огромный, как гора, повелитель смотрел на Чета со своего трона и ничего не говорил. В громадном Тронном зале Чет слышал лишь скрежет шевелившихся камней: основа мира двигалась и изменялась, хотя с тех пор, как она остыла, прошла целая вечность.
Чет не выдержал и заговорил:
— Прошу вас, Старейший, не наказывайте меня!
Скрип камней продолжался, но мощная фигура по-прежнему безмолвствовала.
— Я не собирался делать ничего плохого, — продолжал фандерлинг. — Да, я вошел сюда без разрешения, но не хотел причинять вреда!
Темное пятно рассматривало его. Над Четом повисла огромная, как стена, рука. Что это? Благословение? Проклятие? Или божество хотело раздавить его, словно муху? Скрежет смолк и через мгновение возобновился. Теперь Чет различил в этих звуках нечто похожее на слова и едва уловимый ритм.
Он догадался, что божество говорит с ним, но слишком медленно и слишком тихо. Он не мог ничего разобрать.
Слишком медленно… слишком тихо…
Свет замигал, и гигантскую фигуру стало плохо видно.
Слишком тихо…
Чет не понимал ни слова. Его бог говорил с ним, а он не постигал смысла сказанного.
— Скажи мне! — закричал фандерлинг. Темнота окружила его со
