опасности, и она гораздо ближе, чем вы думаете. Полагаю, вашего брата убил не Шасо. Впрочем, я не сумею этого доказать. Но я с уверенностью могу утверждать, что человек, находящийся рядом с вами, желает вам зла. Смертельного зла.
Он молча смотрел на нее. Бриони чувствовала отчаяние, словно ей снился страшный сон.
— Не доверяйте никому, — добавил посол.
— Зачем вы мне это говорите? — шепотом спросила она, когда вновь обрела дар речи. — Почему я должна верить вам, человеку Лудиса Дракавы? Может быть, вы хотите посеять раздор между мной и теми, кому я доверяю?
На лице посла снова появилась улыбка, на этот раз еще более странная.
— Ах, я веду такую жизнь, что вполне заслуживаю подобного отношения, — согласился он. — С другой стороны, принцесса, я не принуждаю вас действовать по моей подсказке, а только хочу, чтобы вы подумали над моими словами и не забывали о них. Возможно, когда- нибудь мы с вами снова сядем рядом, и тогда вы скажете мне, добра или зла желал я вам сегодня. — Давет встал и снова принял беззаботный вид, словно сменил одежду. — Надеюсь, в следующий раз вы наденете более подходящий наряд.
Он подчеркнуто церемонно взял руку Бриони и прикоснулся к ней губами. Присутствующие смотрели на них, широко открыв глаза.
— Благодарю вас и вашего брата за оказанное гостеприимство, принцесса, и скорблю о вашей потере. Я передам ваше послание моему господину в Иеросоле, — проговорил посол, затем поклонился и покинул павильон.
— Вы так перешептывались, что мне становилось дурно, — отчитала Бриони фрейлин. Она не понимала, что чувствует сейчас, но эти ощущения были неприятны. — Уходите. Мне нужно побыть одной и подумать.
К утру темноволосой Уиллоу стало немного лучше. Она вела себя как ребенок, и Феррас Вансен даже усомнился, действительно ли главная причина ее бед — Граница Теней.
«Может быть, — размышлял он, — она и без того была слабоумной?»
Так или иначе, когда из-за туч выглянуло солнце, Уиллоу оживилась и повеселела — в отличие от молчаливых воинов, ехавших впереди Вансена. Девушка без умолку болтала о своей семье, хозяйстве и соседях — точно ребенок, которого взяли на ярмарку.
— Она такая маленькая, но невероятно упрямая, — лепетала Уиллоу. — Запросто оттолкнет от кормушки любого козла, даже старших братьев!…
Коллум Дайер слушал ее с кислым выражением лица.
— Лучше уж вы, капитан. Феррас пожал плечами.
— Я рад, что она заговорила, — отозвался он. — Возможно, она скажет что-то, за что мы возблагодарим Перина, Идущего по Облакам.
— Может быть. Но пусть лучше она говорит с вами, а не со мной.
Если честно, Феррас даже радовался возможности отвлечься. Пейзажи по обочинам дороги теперь казались менее странными, чем те, что попадались на глаза в предыдущие два дня пути. Дорога была пустынной и мрачноватой, но в остальном такой, как и следовало ожидать, — ничего особенного. Они уже преодолели почти половину пути. Все крупные города Сеттленда и Южного Предела остались далеко позади, а эти места опустели после второй войны с сумеречным племенем: остались лишь мелкие арендаторы, лесорубы и горстка фермеров. Несколько мелких городишек, таких как Кендлер и Фейншил, располагались южнее по Сеттлендской дороге, дальше от Границы Теней. Эти города лежали в стороне, и ничего примечательного в них не было, поэтому, к великому разочарованию Дайера и остальных, Вансен решил туда не сворачивать. Ближе к морю, на востоке и западе, климат становился мягче, поэтому никто не хотел жить здесь, в безлюдных местах. Сеттлендская дорога тянулась среди холмов, поросших кустарником. Окрестности почти не отличались от того, что Вансен привык видеть в детстве.
В нескольких милях к северу вновь показалась Граница Теней — по крайней мере, туман указывал на нее. Эта плотная пелена нависала совсем близко и мешала двигаться вперед: невольно возникали мысли о злобных существах, наблюдающих за отрядом в ожидании удобного момента для нападения. Однако Феррас был доволен, что Граница находится в пределах видимости — так он знал точно, что они не пересекли ее.
От коз Уиллоу перешла к отцу и свиньям. Она поведала об отношении ее отца к тому, что она позволяла свиньям рыться в земле и искать «семечки дуба» — так она называла желуди. Вансен в последние десять лет старался позабыть о существовании свиней и овец, поэтому прервал ее вопросом:
— А Коллум? Твой брат?
Его догадка оказалась верна — или она была еще более безумна, чем он думал. Девушка ответила:
— Он любит собирать тростник, а не пасти свиней. Наш Коллум тихоня. Ему всего десять зим. А какие ему снятся сны!
— А где он сейчас? — поинтересовался Вансен, пытаясь понять, есть ли смысл в ее словах.
Девушка сразу опечалилась, даже испугалась, и капитан пожалел, что спросил.
— Он ушел ночью, — сказала она. — Его призвала луна, так он говорил. Я хотела пойти с ним, он ведь совсем маленький. Но отец схватил меня и не выпустил из дому.
Похоже, рассказ причинил ей боль. Она быстро сменила тему и принялась болтать о тростнике, из которого делали светильники. Это занятие тоже было хорошо знакомо Вансену.
«Луне не пришлось долго звать меня, я сам сбежал из дома, — подумал Вансен. — Только едва ли девушкин братец ушел в город за своей судьбой».
Когда день начал клониться к вечеру и солнце приблизилось к горизонту, Вансен решил разбить лагерь. Весь день дорога петляла среди низких холмов, покрытых редкой растительностью, но дальше она углублялась в лес. Совсем не хотелось въезжать туда в сумерках.
— Посмотрите! — воскликнул один из солдат. — Олень, олень!
— У нас будет свежее мясо, — подхватил другой.
Феррас Вансен увидел в полусотне шагов животное, стоявшее в тени деревьев. Олень был крупным, с внушительными ветвистыми рогами, и выглядел как совершенно обычный зверь. Но при этом он как-то странно смотрел на людей. Солдаты натягивали луки, а Вансену стало не по себе.
— Не стреляйте! — приказал он, когда один из них поднял лук и прицелился. — Не надо!
Услышав крик, олень, видимо, почувствовал, какая участь его ожидает. Он повернулся и в два мощных прыжка исчез среди деревьев.
— Я мог бы подстрелить его, — заворчал лучник. Это был ветеран Саутстед, известный своим неспокойным нравом. Вансен взял его в поход именно по причине характера: оставшись в замке, Саутстед непременно начал бы сеять недовольство среди гвардейцев. Он недовольно сказал: — Мы понятия не имеем, что здесь настоящее, а что нет.
— Вы видели цветы. Вы видели пустые дома. У нас достаточно еды
