Там, где нет любви, нет возможности выяснить все до конца. Да и зачем ей знать, как долго все это продлится? Она жадно подбирает те крохи счастья, которые он бросает ей. Гордость внушала ей, что надо отказаться от подачек, но она была не в силах сделать это. Любить Леонарда было одновременно и стыдно, и легко.
Раздевшись, она встала под горячий душ, и вернулась в комнату — обнаженная, как и он.
Леонард лежал посередине широкой кровати, заложив руки за голову. Когда Абигейл приблизилась, он протянул руку и, взяв ее за запястье, притянул к себе.
— Птичка моя, — ласково сказал он.
— А ты злюка.
— Прости, что я рассердился на тебя.
— Уже простила.
Ради одной его улыбки она готова была простить ему что угодно.
— Перестань хмуриться и поцелуй меня, — попросил Леонард.
Она послушно склонилась над ним и нежно прижалась губами к его губам. Он неспешно заключил ее в объятия, и на этот раз все происходило медленно, томно и нежно. Возбуждение нарастало постепенно. Они лениво ласкали Друг друга, обменивались легкими поцелуями, пока наконец страсть не взяла свое. И когда все кончилось, ей ужасно захотелось сказать ему, как она любит его. Но она не посмела, потому что Леонарду вовсе не нужна была ее любовь. Нежеланное признание могло просто рассердить его.
Прижав Абигейл к своей обнаженной груди, Леонард с улыбкой сказал:
— На этот раз нам ни к чему было спешить.
— Да, — мягко согласилась Абигейл.
— Нет никаких неотложных дел, не надо одеваться, не надо никуда бежать.
— Да.
— Блаженство. Можно вздремнуть, можно просто лежать рядом, наслаждаясь нашей близостью и бездельем.
— Да.
— Хотя, знаешь, я хочу посмотреть кое-что по телевизору.
Он включил телевизор, стоящий в углу рядом с книжными полками. Затем, взбив повыше подушку у себя под головой, он поудобнее обнял Абби и устремил взгляд на экран. Шел документальный фильм: о военных учениях в северной Шотландии.
— Я служил когда-то в этом подразделении, — пояснил он. — Ты не возражаешь, если я посмотрю?
— Конечно нет, — сказала Абигейл.
Впрочем, если бы она и возражала, это ничего бы не изменило. В любом случае ей было любопытно посмотреть, на что была похожа его прошлая жизнь.
— Ты жалеешь о том, что оставил службу? — спросила она, наблюдая, как одетые в белый камуфляж солдаты взбираются на гору, а потом пересекают на лыжах заснеженную равнину.
— Иногда.
— Тебе тоже приходилось делать это?
— Бывало.
— Почему ты ушел из армии?
— Сокращение штатов, — кратко пробормотал он.
— А в противном случае ты бы остался?
— Возможно.
Понимая, что нет ничего хуже, чем отвлекать разговорами человека, который пытается смотреть телевизор, девушка замолчала и принялась изучать профиль Леонарда — прямой нос, твердый подбородок. Потом начала лениво рисовать пальцем круги на его груди и животе, пока он не отвернулся от телевизора. Поднеся ее руку к своим губам, Леонард спросил:
— Хочешь, поедем куда-нибудь поужинать?
— Конечно, хочу.
— Тогда иди собирайся.
Леонард с улыбкой снова повернулся к телевизору.
С какой легкостью он решил, что это то, чего она хочет, подумала Абби. Что это все, о чем она мечтает. Собрав свою одежду и убедившись, что Бейли нет нигде поблизости, она торопливо пробежала в свою комнату, чтобы снова принять душ и одеться.
Час спустя, в облегающем темно-красном шерстяном платье, в черных туфлях на высоких каблуках, тщательно подкрашенная, с жемчужными сережками в ушах, держа в руках черную сумочку и накидку, она вошла к Леонарду. Тот был уже готов к выходу — в отлично сшитых серых брюках, сером в крапинку пиджаке, голубой рубашке и галстуке.
Неожиданно почувствовав смущение, Абигейл сказала:
— Ты такой элегантный!
— Благодарю. Ну а ты просто королева. Готова?
Она кивнула, слегка удивляясь неожиданно появившейся в нем легкой отчужденности. Они спустились в кухню, чтобы предупредить Бейли о том, что уходят. Увидев Абби, щенок взвизгнул и начал вилять хвостом, явно намереваясь броситься к ней.
— Место! — рявкнул Леонард.
Опустив уши и хвост, вряд ли поняв команду, но учуяв злость, песик улизнул обратно на одеяльце, постеленное ему на полу заботливым Бейли.
Абигейл открыла было рот, чтобы сказать Леонарду, что не надо быть таким суровым, но встретила строгий взгляд голубых холодных глаз.
— Собака должна чувствовать хозяина, — с напускной суровостью сказал Леонард. — Мы вернемся не слишком поздно, — сообщил он слуге.
Взяв Абигейл под руку, Леонард проводил ее к машине и, открыв дверцу, помог сесть.
— Куда мы едем?
— В один очень симпатичный ресторанчик, из которого открывается чудесный вид на море.
Глядя на него с робким обожанием, Абигейл тихо спросила:
— Что-то не так?
— Не так? Что может быть не так?
— Я не знаю, но ты кажешься каким-то другим. Чужим, незнакомым…
— В таком случае извини. Мои личные проблемы. Тебе не о чем беспокоиться.
Вот так, ей уже дают понять, что ее это не касается. Любовницы не имеют права расспрашивать. Она понимала это, и все же не удержалась от другого вопроса:
— Почему ты спросил меня, не встречалась ли я с кем-нибудь на прогулке?
— Так, на всякий случай.
— Не обманывай, — возразила она. — Ты подозревал, что я с кем-то виделась. С кем? С одним из твоих соседей?
— А что, это было на самом деле?
— Нет.
— Хорошо.
— Тогда почему же? — настаивала Абигейл. — Ты думал, что меня может обольстить кто-нибудь из окрестных фермеров? — язвительно спросила она.
— Возможно. Ведь ты самая очаровательная представительница женского пола, которую местные жители увидели здесь за многие годы, и я не хочу, чтобы твои вздыхающие обожатели днем и ночью обивали мой порог… — Прежде чем девушка нашлась, что ответить, Леонард, уловив, что она не поверила его объяснениям, добавил; — У моего ближайшего соседа есть сын, между нами говоря, начинающий бабник…
— И ты боишься, как бы я не подлила масла в огонь?
— В общем, да.
— В таком случае обещаю избегать всех мужчин моложе пятидесяти лет.
