что было не только глупо, но и опасно.
— В миле отсюда находится ферма, на которой живет Брюс Хопкинс со своими родителями.
— Кто такой этот Брюс?
— Конюх. Улаживает за лошадьми. А в двух милях вон в том направлении, — он взмахнул рукой, — находится другая ферма.
— Ну а если случится что-то чрезвычайное, если вам понадобится срочная помощь…
— Здесь есть телефон, — сухо сказал Леонард.
— А если кабель будет поврежден?
— А если небо упадет на землю?
Он подошел и сел на диван напротив нее Абигейл смотрела, как на его лице пляшут тени, отбрасываемые пламенем камина.
— Вы сожалеете, что уволились из армии?
— Нет, — коротко ответил Леонард. — А почему вы так нервничаете? — спросил он, ухмыльнувшись.
— Я вовсе не нервничаю, — торопливо заявила она, разглядывая бренди в своем бокале.
— Боитесь оставаться наедине со мной?
— Что за абсурд!
Леонард откинулся на спинку дивана, закинул ногу на ногу и, держа в ладонях бокал с бренди, внимательно сквозь стекло посмотрел на нее.
— Вам понравился Бейли? — негромко произнес он, посмеиваясь.
— В каком смысле? Как мужчина? — воскликнула она, чуть не расплескав бренди.
— Я не прав? — рассмеялся Леонард.
— Давненько я не слыхала подобной чепухи. Он годится мне в деды! За кого, собственно, вы меня принимаете? За пожирательницу мужских сердец?
— Да.
— Ах, вот как! Вы ошиблись. Да, да, ошиблись! Мужчины меня абсолютно не интересуют.
— А как же Джек?
— Это совсем другое дело! Вам обязательно надо было все испортить?
— Испортить что?
— Все! Мне как раз удалось забыть о Джеке!
Вскочив, снова рассерженная и обиженная, Абигейл залпом выпила бренди и поставила бокал на каминную полку.
— Спасибо за угощение, — резко сказала она и повернулась, чтобы уйти.
— Сядьте, — негромко попросил Леонард.
— Я не хочу садиться. Я собираюсь принять душ и лечь спать. Мне не нравятся люди, которые так невыносимо самодовольны! И я определенно не намерена сидеть здесь и выслушивать оскорбления! Вы же обо мне абсолютно ничего не знаете!
— Я вовсе не хотел вас обидеть, — перебил Леонард. — И я знаю о вас достаточно много. Вы были блестящей студенткой, самозабвенно увлекались историей, так?
— И у меня бесподобная фигура, — язвительно вставила Абигейл.
Он насмешливо склонил голову в знак согласия, затем продолжил:
— Вы нравитесь мужчинам и вы чрезвычайно склонны к сумасбродным поступкам.
— Вовсе нет!
— А то, что вы устроили в номере Джека?
— Он заслужил это!
— Я слышал, что вы разрушили семейную жизнь Уилфрида Брауна?
Абигейл уставилась на него, прищурив глаза, словно разъяренная кошка, и заявила:
— Я не разрушала его семейную жизнь! Он сам это сделал.
— Из-за того, что у вас с ним была связь.
— Ничего подобного у нас с ним не было! — гневно возразила она. — Если бы вы потрудились спросить меня, вместо того чтобы собирать грязные сплетни, вы бы не говорили подобных вещей!
— Но я тогда не знал вас, — примирительно сказал Леонард.
— Вы и сейчас меня не знаете!
На его лице появилась недоверчивая улыбка.
— Но вы именно из-за этого потеряли работу в музее.
— Я потеряла работу из-за дурацкой фантазии Брауна, — поправила она ледяным тоном. — Эта «связь» существовала только в его больном воображении!
— А как же все остальные? Ваши сослуживцы? У них тоже нездоровое воображение?
— А я виновата в этом?
— Не знаю. И это не единственная сплетня, которую я о вас слышал.
— Неужели? — насмешливо спросила она.
— К сожалению, да.
— И что же еще вы слышали? — Леонард ответил сдержанной улыбкой. — Так что же?
— Мне рассказывали, что вы ужасно мстительны и в гневе способны на все.
— Кто говорил вам это?
— Джеффри Мертон.
— Кто, кто? Джеффри? — в негодовании воскликнула Абигейл. Подойдя к дивану, на котором сидел Леонард, она остановилась и, глядя на него сверху вниз, гневно выпалила: — Позвольте мне сказать вам, кто такой этот Мертон! Да он готов на любую подлость, лишь бы затащить женщину к себе в постель! Уж лучше пойти на панель, чем иметь дело с Джеффри Мертоном! Этот мерзавец не заслуживает ни одного доброго слова! Так что не упоминайте при мне о нем больше, хорошо?
— Но он оказал вам протекцию, насколько я знаю.
— О, он не только оказал протекцию, — проговорила она вне себя от ярости. — Малыш Джеффри еще пытался тискать меня при каждом удобном случае, оскорблял меня, сочинял обо мне небылицы!
— И как же вы покончили со всем этим? — с веселым интересом поинтересовался Леонард.
— Теперь я знаю, что надо делать в подобных случаях! К сожалению, у меня тогда не было с собой ножниц!
— И что же вы сделали?
— Угнала его драгоценную машину и отправила ему ключи по почте, чтобы он ее разыскивал где хочет!
— Что, вот так просто и угнали? — недоверчиво спросил Леонард.
— Да, вот так. Решила и сделала. Разве я виновата, что после того, как я припарковала машину, какие-то подростки, решившие покататься, снова ее угнали?
Он, не удержавшись, расхохотался.
— А где вы ее припарковали?
— В Манчестере, — коротко ответила Абигейл.
— В Манчестере? Вы уехали на машине из Лондона в Манчестер, чтобы оставить ее там?
— Да.
— А Мертону удалось получить машину обратно?
— Только то, что от нее осталось, — удовлетворенно сказала она. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — откликнулся Леонард, продолжая смеяться.
Абигейл подошла к двери и, открыв ее, столкнулась лицом к лицу с чрезвычайно возбужденным молодым человеком.
— Я уже целую вечность блуждаю по этому чертову замку! — рассерженно воскликнул он. — Есть тут люди, черт возьми?!
— Есть, есть, — спокойно ответил Леонард, не вставая с дивана. — А кто вы такой?
— Феликс Моури. Здесь перед замком обгоревший самолет, — сказал он обвиняющим тоном, словно подозревая хозяев в том, что самолет оставили нарочно, чтобы досадить ему. — Меня чуть не сбила на дороге машина «скорой помощи»! Я целый час звонил в ваш дурацкий дверной колокольчик, но мне никто не
