изматывает работа. А правда заключается в том, что хотя он и привязан к своей невесте, но больше не испытывает к ней сексуального влечения.
Иначе почему он мысленно раздевает женщину, стоящую перед ним? Гадает, как выглядит ее тело без одежды? Дестини не его тип. Слишком крупная, слишком прямолинейная, слишком, черт побери, несговорчивая и умная. Но она прочно засела в его голове и не дает покоя. Грезы средь бела дня и фантазии о женщине — явный симптом любовной лихорадки.
Осознав, что пялится на нее, Кэллум раздраженно нахмурился и сказал отрывисто:
— Да, дом. Начнем сверху и будем постепенно спускаться вниз.
Дестини сомневалась, что двух дней достаточно, чтобы выполнить эту пугающую задачу, но послушно пошла за ним по массивной лестнице. На полпути им встретилась Стефани с полотенцем в руке и широкой улыбкой на лице.
— Начинаете осмотр? — спросила она, сделав вид, что зевает. — Сидеть у бассейна намного веселее.
— Может быть, позже, — ответила Дестини тем тоном, которым говорила с детьми в поселке, когда они просили чего-то, о чем явно не могло быть и речи.
Что, интересно, Кэллум нашел в Стефани? Для Дестини это было загадкой, что лишний раз говорило об отсутствии у нее жизненного опыта. О, она очень опытна, если дело касается трудных умственных задач, и всегда искусна в решении повседневных проблем в условиях суровой жизни в джунглях, но совершенно зеленая, когда речь заходит об эмоциональной стороне жизни.
Господи ты боже мой, она ведь все еще девственница! Они с Генри позволяли себе легкомысленные ласки, но лично у нее никогда не возникало желания довести их до естественного завершения. Может быть, у него возникало. А может, подумалось ей, его, как и Кэллума, интересуют только женщины, которые ведут себя как женщины. Неутешительный вывод. Дестини понимала, что у нее никогда бы не зародилось подобной мысли, если бы она не приехала в эту страну, и девушка гневно зыркнула на широкую мускулистую фигуру впереди. Нравится ей это или нет, а именно Росс был источником ее замешательства.
В данный момент Кэллум рассказывал историю дома, пока Дестини продолжала злиться у него за спиной. Только когда они очутились на последнем этаже, ей удалось изобразить на лице подобие улыбки, хотя задача была не из легких, поскольку она слишком остро реагировала на его присутствие.
— Надеюсь, — сказал он, поворачиваясь к ней — руки в карманах, голова слегка наклонена, — я не сообщаю вам то, что вы уже знаете.
— Откуда, скажите на милость, я могу знать что-то об истории британской архитектуры? — раздраженно парировала Дестини.
— Я думал, вы знаете все и обо всем, вы знаете больше языков, чем любая другая женщина, с которой я когда-либо встречался; вы лечите людей; вы преподаете; одной левой справляетесь со злыми тиграми и крокодилами, которые забредают к вам в поселок в поисках ужина.
— Не моя вина, что вам встречались неправильные женщины, — саркастически заметила она, тут же пожалев о своей вспышке, которая порождалась недостатком уверенности в собственной женственности.
— Что вы пытаетесь сказать? Что Стефани неподходящая женщина для меня?
— Нет, — пробормотала Дестини, снова пожалев, что не смогла сдержать эмоции. — История этого дома очень интересна. Просто знания о развитии стиля барокко в период правления Стюартов не слишком- то полезны, если живешь в дебрях Панамы. Ну разве что, — добавила она, еще пытаясь шутить — укрощать этими рассказами злых крокодилов.
Кэллум улыбнулся ей очень, очень медленно, и Дестини показалось, будто он коснулся ее, потому что его улыбка была подобна ласке. Ее дыхание сбилось, и она быстро отвела глаза. Внизу загорает Стефани. А она мечтает прикоснуться к ее жениху. Это возмутительно!
Следующие два часа она покорно ходила за ним из комнаты в комнату, пытаясь представить, что он просто гид и не более того. Было еще проще, когда она воображала его маленьким, толстым и лысым гидом.
Дестини ни разу не взглянула на Кэллума, что не составляло труда, поскольку в бесчисленных комнатах и так было на что посмотреть. В одной из них она выглянула в окно и увидела маленькую фигурку своей кузины, которая лежала в шезлонге с закрытыми глазами.
Кэллум подошел и встал рядом. Тут же волосы у нее на руках встали дыбом.
— И какая же, по-вашему, женщина мне подходит? — пробормотал он, не глядя на нее.
В течение их экскурсии Дестини прекрасно удавалось держать себя в руках, но сейчас она почувствовала, что каждый нерв, каждая клеточка ее тела ожили. Ей стало жарко.
— Я думаю, Стефани прекрасный человек.
— Я не об этом спрашивал.
— Вы помолвлены с моей сводной кузиной. Разумеется, она подходящая женщина для вас. — Дестини не осмеливалась взглянуть на него, но почувствовала, что Росс повернулся и смотрит на нее. Она сжала кулаки, ногти вонзились в кожу.
— Вы сами в это не верите.
— Почему вы задаете мне подобные вопросы? — Дестини резко повернулась лицом к нему. — Какое вам дело до того, что я думаю?
— Мне интересно, вот и все. Я же не дурак, я заметил, как вы смотрите на нас, когда мы вместе. И я вижу выражение вашего лица — на нем написано недоумение.
О господи! Неужели она настолько прозрачна?
— Возможно, вы правы, — мягко продолжил он, настолько мягко, что Дестини чуть не застонала. Ее тело реагировало на его близость, на бархатный тембр его голоса, на глубины глаз так, как реагировало бы на близость открытого огня. Огня, от которого она медленно тает, как свеча.
Все это было ей внове. Эти новые, доселе неизведанные ощущения пугали ее. Это вожделение, поняла Дестини. Оно было совершенно не похоже на привязанность и нежность, на легкомысленное, отстраненное любопытство, которое она испытывала, когда Генри целовал ее в губы под легким воздействием алкоголя и жаркой звездной ночи. Это было похоже на удар кузнечного молота.
— Кто знает? Так вы полагаете, мне нужен иной тип женщины?
— Я не знаю, что вам нужно, — выдавила она.
— Верно. На самом деле, как узнать, что нам нужно, если не попробовать, не искать? — И он сделал нечто настолько неожиданное и ошеломляющее, что на несколько секунд она оцепенела. Кэллум Росс прикоснулся к ней. Только одним пальцем, к губам, обведя их, но прикосновение было таким эротичным, что сладкая боль растеклась по всему телу, словно какой-то быстродействующий вирус. Грудь защемило, и Дестини почувствовала, как зрачки у нее расширились.
— Нет! — Дрожа, она дернулась назад, развернулась на пятках и уставилась на свои ноги, тяжело дыша, а он прислонился к подоконнику. — Пожалуйста, — прошептала она, не поднимая глаз, — давайте осмотрим остальную часть дома. Пожалуйста.
Кэллум ответил не сразу. Он не мог. Был слишком занят тем, что пытался овладеть своим голосом. В конце концов, загнав внутрь властный первобытный порыв, он сказал:
— Конечно. И если мне удастся сделать это достаточно скучным, вы, возможно, сумеете воспользоваться информацией, чтобы все-таки уморить крокодилов до смерти.
Ты никогда не можешь быть скучным, хотелось ей сказать, но она не сделала этого. Кэллум прикоснулся к ее губам и теперь жалеет ее, потому что наверняка заметил, как она отреагировала. Как неуклюжее, неискушенное примитивное существо. Он жалеет ее и пытается подбодрить. И приятно, и грустно.
Но уже через час краткий миг безумия был если не забыт, то по крайней мере усыплен. Как тигр, которому вкололи успокоительное. Она не сомневалась, что, когда останется одна, воспоминания начнут нещадно терзать ее.
Они осмотрели только часть дома, который оказался еще больше, чем предполагала Дестини, когда Кэллум предложил пообедать, и они присоединились к разморенной и слегка подзагоревшей Стефани у бассейна.
Снова салат. Дестини посмотрела на тарелку, поставленную перед ней Дейдрой, женой Гарольда, с
