Впрочем, пассажиров первого класса, за исключением, может быть, лорда-инспектора, эти красоты не привлекали. Сула внимательно изучала нарукавный дисплей, снова и снова просчитывая результаты экспериментов Дофага. Мартинес крепко спал. Он открыл глаза, лишь когда вагон легко, как перышко, опустился на посадочную платформу и застыл. Пол и потолок теперь поменялись местами, кресла с пристегнутыми пассажирами перевернулись. Сула и ее спутник ступили на бывший пол и вежливо посторонились, пропуская к выходу Снегова, который, проходя, благосклонно кивнул.
— Поздравляю также и вас, леди Сула.
— Спасибо, милорд.
Мартинес почему-то смутился. Казалось, поздравление старика относилось вовсе не к боевой награде.
Встретив Алихана с багажом, они вышли из станции подъемника и пересели на другой поезд. Ординарец отправился в обычный вагон, а Мартинес, гордо шествуя со своим жезлом, который, как в сказке, обращал всех встречных в камень, провел Сулу в отдельное купе первого класса. Наконец одни…
Стараясь не слишком таять под взглядом божественных зеленых глаз, Мартинес взял девушку за руку.
— Боюсь говорить… — Слова давались с трудом.
Сула искоса взглянула на него, внимательно и лукаво.
— Почему?
— Я не в лучшей форме, — вздохнул Мартинес, — могу сказать что-нибудь не то. А тогда… — Он помялся. — Возьмешь ещё и убежишь, и мы больше никогда не увидимся.
Ее прозрачно-белая кожа слегка порозовела. Сула потупилась.
— Я тебя прощаю, — шепнула она. — Заранее.
Он поцеловал белую изящную ручку, сначала запястье, потом ладонь. Придвинулся ближе, чтобы поцеловать в губы, и вдруг заколебался.
— Я ещё не убегаю, — рассмеялась Сула.
Мартинес легко прикоснулся губами к ее губам, чувствуя нежные пальцы у себя на затылке. Потом поцеловал снова, уже крепче… и медленно отстранился, глубоко вдыхая воздух. Голова кружилась, и не только от близости желанного тела.
— Что это за духи? — спросил он.
Сула слегка улыбнулась.
— «Сумерки Сандамы».
— Приятные там, должно быть, сумерки.
Она пожала плечами.
— Надо как-нибудь поехать и посмотреть.
Мартинес снова глубоко вдохнул, прикрыв глаза.
— Ты только волосы ими надушила?
— А ты проверь! — Сула отбросила за спину золотистую прядь.
Он провел губами по шее девушки, ощущая сладкую дрожь. Потом поцеловал за ухом — красным и обжигающе горячим — и протянул руку, расстегивая верхнюю пуговицу ее мундира.
— Все, — шепнула она, — на сегодня это последняя.
Он обиженно поднял глаза, рассматривая ее длинные трепещущие ресницы.
Почему? Мы так хорошо начали…
Дыхание Сулы грело его щеку.
— Ты же сам признался, что не в лучшей форме, а я заслуживаю самой лучшей.
— Да, конечно, — согласился Мартинес, подумав.
— А кроме того, — продолжила она с серьезным видом, — я не для того заводила двуспальную кровать, чтобы терять невинность в поезде.
Мартинес расхохотался и снова полез целоваться.
— Поскорее бы добраться до этой твоей кровати… а пока попробую доказать, что и поезд кое на что годится.
— Попробуй.
За поцелуями они не заметили, как поезд плавно набрал сверхзвуковую скорость, оставляя позади леса и болота экваториальной зоны. Руки Мартинеса блуждали по нежному телу, Сула вздыхала и постанывала, царапая капитанский мундир. Когда наконец они легли рядом, девушка вдруг напряглась.
— Что такое? — тревожно спросил Мартинес, отводя от ее лица спутанные волосы, чтобы посмотреть в глаза.
Сула отвернулась, прижавшись к нему спиной и обвив его рукой свою талию. За окном проносилась неестественно яркая тропическая зелень, сливаясь в сплошные полосы.
— Извини, — шепнула она. — Мне что-то не по себе. Я думала… что если встречу тебя, вроде как возьму на себя инициативу, то…
— Будет легче? — подсказал он.
— Да.
Мартинес наклонился, вдыхая запах ее волос.
— Не будем спешить, — сказал он с улыбкой. — Я не хочу, чтобы ты спрыгнула на ходу с поезда.
Сула поцеловала его ладонь.
— Да нет, не в том дело. Больше не убегу, не сомневайся… Просто я вдруг поняла, что тебе рано или поздно придется начать самому… я же толком не знаю, что делать.
Мартинес вздрогнул от неожиданности. Она села и обернулась.
— Ты… девственница? — вытаращил он глаза.
— О нет, — рассмеялась Сула. — Просто… уже много лет прошло с тех пор, как у меня был…
— Мужчина?
— Скорее парень, — печально усмехнулась она. — Парень, которого я не любила. Думаю, его уже нет в живых.
Она снова опустилась рядом, глядя в сторону. Мартинес молча гладил золотистые волосы. Ему вспомнился давний разговор при последнем их свидании. Сердце тревожно забилось.
— Ты тогда пила?
Помолчав, Сула ответила:
— Да… В моем прошлом не всем можно гордиться… ты должен знать.
Он снова прижался губами к ее затылку, перебирая в уме факты. Родителей Сулы казнили — содрали живьем кожу, — когда она была ещё подростком. Поместья и другое имущество конфисковало государство, и девочка воспитывалась на отдаленной провинциальной планете. Пережитого более чем достаточно, чтобы получить психическую травму и искать утешение в сексе и алкоголе, и то, что Суле удалось выбраться из такой ямы, очень многое говорит о характере этой девушки.
Тем не менее ее любовный опыт ограничен пьяными подростковыми совокуплениями с мальчишками, которые наверняка специально старались ее подпоить. Она никогда не знала, что такое нежиться с любимым в постели, отдавать и брать, не изведала огня возбуждающей ласки… Короче, о любви не знала ничего.
Да и мальчик тот, по словам Сулы, давно уже мертв. Стало быть, даже единственная привязанность, которая ей досталась в жизни, окончилась трагически.
Мартинес покачал головой. Такая девушка и в самом деле заслуживала самого лучшего и опытного любовника, и он не должен подкачать. Только бы добраться до той самой двуспальной кровати…
Он вдруг рассмеялся. Сула встрепенулась.
— Ты что?
— Понял, что лишен самого главного своего оружия — не могу тебя напоить, чтобы заставить расслабиться.
Смех Сулы зазвенел в жарком воздухе купе. Мартинес снова принялся целовать ее, потом она долго сидела, склонив голову ему на плечо и глядя на пляшущие за окном острые зубья гор. Поговорили о фильмах, о знаменитом комике Спиде в «Космических яйцах», обнаружив удивительное единодушие в понимании юмора. Был заказан обед прямо в купе, с белоснежной скатертью, настоящим столовым
