заросли бамбука. Здесь он должен был хорошо прижиться и быстро разрастись. К бамбуку я добавил ярких цветных пятен, нарисовав рядом чи-чи, и, пожалуй, немного перестарался, но должно было получиться эффектно, а мы этого и добивались. В том же уголке я решил разместить детскую площадку.
Я высчитывал количество квадратных ярдов газона, площадь плиточного мощения и бетонного покрытия, погонные футы подземных коммуникаций и водопровода и количество дождевальных установок, когда кто-то постучал в дверь. Я бросил взгляд на часы и с удивлением обнаружил, что уже начало двенадцатого.. Очевидно, я целиком погрузился в свое занятие.
— Войдите, — пригласил я.
Вошла Джорджия Лэнгстон. Она была в накрахмаленной белой юбке и блузке цвета корицы, выглядела .отдохнувшей и радовала глаз. Она улыбнулась:
— Я вам не помешала?
— Нет. Зайдите, мне хочется, чтобы вы взглянули. — Я встал. Она подошла и встала рядом со мной, пока я объяснял ей свои чертежи. — Что вы об этом думаете?
— Я думаю, что это будет совершенно потрясающе, — сдержанно ответила она. — Но вы уверены, что вам хочется с этим связываться?
— Уверен. Чем дольше я смотрю на все это, тем больше мне нравится. Так по рукам?
Она кивнула. Потом неожиданно протянула мне руку и сердечно улыбнулась.
— Тогда я начну переводить свои деньги в местное отделение банка, — продолжил я. — Это займет всего несколько дней. За это время вы можете попросить своего адвоката, чтобы он составил договор о нашем партнерстве.
— Хорошо. — Вдруг она покачала головой, и в этом движении я снова заметил усталость. — Только, Билл, как же мы сможем снова открыть мотель? Мы не знаем, что они еще задумали.
Я взял ее за плечи:
— Я продолжаю этим заниматься. У меня появились две крошечные ниточки, и я постараюсь подключить к этому делу Редфилда.
— Вы думаете, он станет что-то делать?
— Ему придется. Нам нужно попытаться.
Когда она вернулась в офис, я стащил с себя пропотевшую одежду, принял душ и сменил повязку на руке. Потом надел чистую спортивную рубашку и новые брюки и собрал в узел белье, чтобы отвезти в, город в прачечную. Без пятнадцати двенадцать я снова отправился к Редфилду, и в этот раз мне повезло. Как только я остановился перед его домом, так сразу же увидел его. Он работал на заднем дворе. Все еще с некоторой неуверенностью я ступил на кирпичную дорожку, но, заметив, что он видит меня и не делает никаких знаков, чтобы я не подходил, я понял, что опасность миновала. Она ушла в дом.
Он был без рубашки и, стоя на коленях, возился у низенькой кирпичной стенки. Рядом, в тени большого дуба, стояла тачка с цементным раствором. Он поднял на меня глаза.
— Привет, — поздоровался я.
Он сдержанно кивнул, но не ответил. Наверное, решил, что я пришел к нему скандалить. Тогда в офисе он потерял терпение и повел себя очень грубо, а я был тяжелее его фунтов на тридцать, и теперь оружия у него под рукой не было. Но, если даже у него и были такие мысли, виду он не подал.
Я закурил и присел на корточки, глядя на него.
Полицейским он был хорошим, но никогда не выиграл бы соревнования каменщиков-любителей.
— Я хотел с вами кое-чем поделиться, — сказал я. — Сегодня утром я еще раз съездил туда. И нашел то место, где стояла его машина.
Он даже не обернулся:
— Я не беру работу на дом.
Он не умел обращаться с мастерком и большую часть раствора размазывал просто пальцами.
— Никаких отпечатков не останется, — заметил я, — у этой штуки шершавая поверхность.
— Я знаю, — ответил он. — Через полчаса я буду чувствовать, что мои пальцы как будто отшлифована наждаком.
— Если вы не возражаете, я покажу, как это делается.
— Вы каменщик?
— Но не член профсоюза. Мне приходилось заниматься садовыми работами. Дорожки, бордюры и все такое.
Он ничего не ответил, и я было подумал, что он откажется. Но он протянул мне мастерок и слегка отодвинулся. Я показал ему, как накладывать раствор и распределять его до конца кладки и как скользящим движением мастерка ровнять край одного ряда кладки с предыдущим. Я положил кирпич, снял излишки раствора и потянулся за следующим. Потом уложил еще три.
Он поблагодарил меня едва заметной напряженной улыбкой:
— У вас получается так, что кажется, это и впрямь нетрудно.
— Зависит от практики, — ответил я. — Только сначала вам нужно намочить ваш кирпич. Он слишком сухой.
— Зачем это? — удивился он.
— Он пористый и поэтому слишком быстро впитает часть воды из раствора. Раствор становится рассыпчатым и плохо затвердевает. У вас есть какое-нибудь корыто, чтобы налить воды?
