— Не знаю, Шуст.
Мимолетка внимательно посмотрела на них обоих. Огонь, горевший в ее глазах, пока она рассказывала свою историю, потух. Она выглядела замерзшей и усталой.
— Лучше отправиться побыстрее, иначе нам и вовсе не уйти, — сказала она. — Зима в этих местах очень суровая.
Словно в подтверждение ее слов высоко в ветвях завыл ветер.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Полоска света дрожит — по водной глади бежит,
А водопад, кичась, рьяно бурлит, спешит.
Бурли, вскипай, грохочи, дикое эхо вздымая,
Греми на эхо в ответ — глуша его, забивая.
По дорожкам, между колоннами стволов, мела поземка. Молчаливая группка котов, среди них и Хвосттрубой с Шустриком, брели между деревьями Коренного Леса. Тянущиеся позади них цепочки следов медленно засыпало мелким снегом.
Сквозьзабор и его воины направлялись к северным границам Перводомья; Мышедав сопровождал их до края леса, чтобы потом свернуть на восток, к владениям тана Камы-шара.
Когда Хвосттрубой и его спутники попросили взять их с собой, Сквозьзабор удивился, а у Мышедава появились какие-то подозрения, но ни тот, ни другой не стали возражать.
— Клянусь шерстинками Дымчара, не пойму, зачем тебе понадобилось в те места, в такое время, да еще с
Он отправился в путь с довольно разношерстной компанией молодых охотников и старых, потрепанных жизнью котов, которые уже не пользовались успехом у
В самое холодное время суток, в Час Прощального Танца, все сбивались в кучу, чтобы согреться, валились друг на друга, словно опавшие листья. Беспорядочно двигаясь, они обычно кончали тем, что чья- то лапа попадала кому-нибудь в глаз и начиналась бесконечная потасовка.
Из троих друзей только Шустрику путешествие, видимо, доставляло удовольствие. Хвосттрубой и Мимолетка чаще молчали, глубоко задумавшись, — особенно
Вот так эта странная команда и продвигалась под высокими кронами Коренного Леса… по тонкой пелене первого снега…
Когда Око Мурклы раскрылось в пятый раз после того, как они покинули Двор Харара, наши путешественники заметили, что лес становится все реже. Мышедаву, Фритти и его спутникам вскоре предстояло расстаться со свитой Сквозьзабора и отправиться своим путем.
Чтобы отпраздновать последнюю проведенную вместе ночь, решили остановиться пораньше. Нашли защищенную от ветра рощицу, где на земле почти не было снега. Потом разошлись поохотиться, а возвращались по одному и с разным успехом.
Мимолетка и Хвосттрубой не стали охотиться, а просто молча прогулялись по лесу. Они шли бок о бок вдыхая зимний морозец, и единственным звуком в окружавшей их тишине было легкое поскрипывание их лап по снегу.
Глядя, как грациозно движется рядом с ним серая
Постояв и посмотрев на яркие точки, усыпавшие ночное небо, они так же молча вернулись в рощицу.
Распушившийся от холода и возбуждения Шустрик только что вернулся. Он охотился с принцем и, видимо, сумел сдержать свой писк: охота была удачной.
— Холодно, правда? — пропищал котенок тоненьким голоском. — Сквозьзабор ух какой охотник. Жаль, вы нас там не видели! А вот и он!
Обогнав стайку возвращавшихся котов — некоторые из них облизывали мордочки, — принц подошел к нашей троице и бросил перед ними на землю упитанного Рикчикчика.
— Надеюсь, вы окажете мне честь и разделите со мной добычу, — с немалой гордостью произнес он. У Фритти свело живот, когда его спутники принялись за еду, но он помнил клятву, данную лорду Щелку.
«Да, похоже, что хранить клятву — не лучший способ жить на свете», — с грустью подумал Хвосттрубой.
Сквозьзабор поднял измазанную беличьей кровью морду:
— Эй, Хвосттрубой, чего ты ждешь, старина?
— Как вам сказать, принц. Я очень польщен вашим предложением, но сейчас не могу есть. — Решимость Фритти оказалась сильнее голода, но он не был уверен что ее хватит надолго. И отошел подальше от своих спутников.
— Ну что же, я всегда говорю: каждый сам себе хозяин, — философски заметил Сквозьзабор, возвращаясь к быстро исчезающей тушке Рикчикчика.
Позже, когда вернулись все охотники, компания собралась в тесный кружок, спиной к ветру, продувавшему даже эту хорошо защищенную рощицу. Они по очереди хвастались и рассказывали всякие истории. Многие из тех, кого Сквозьзабор навербовал в Перводомье, оказались великими мастерами по части забавных историй и песен.
— Боюсь, они лучше рассказывают, чем сражаются, — буркнул тан Мышедав Обдергашу, единственному воителю, который сопровождал его ко Двору.
Немного позже, снизойдя к многочисленным просьбам собравшихся, молодой Ловимыш исполнил танец. Он то подпрыгивал, то припадал к земле, то ползал на животе, то взлетал вверх, словно само небо притягивало его за нос. Изредка Ловимыш с сосредоточенным выражением на морде замирал в неподвижности, двигался лишь его хвост, выписывая невиданные забавные, фигуры.
По завершении танца зрители разразились одобрительными криками. Разгоряченный танцор отбежал в сторону и покатался по присыпанной снежком земле.
Даже Мышедаву, вопреки собственному вкусу, понравился танец Ловимыша. Он встал и потянулся. Один из набранных в Перводомье котов попросил его что-нибудь рассказать. Остальные хором поддержали эту просьбу.
— Так и быть, — сказал тан, закрыв глаза и немного помолчав, — расскажу вам одну историю. Не обижайтесь, если скажу, что нам, воителям, по вкусу такие истории, где меньше пуха, но больше кости. — Мышедав открыл глаза, потянулся всем покрытым шрамами щетинистым телом и уселся на задние лапы.
— То что ваш досточтимый принц-консорт Пушли Воспарилл рассказывал о принце Многовержце и его искалеченных потомках, мне кое-что напомнило. Вы знаете, как впервые поссорились
Никто, кроме Сквозьзабора и одного-двух старых котов, даже не слышал об этой истории. Принц сказал, что не помнит ее содержания.
— Но мы, воители, считаем своим долгом помнить о таких вещах, — ухмыльнулся Мышедав.
Помолчав, Мышедав начал рассказ:
