– Я была не совсем уверена в том, какой прием мне будет оказан.
– Я полагаю, что мы можем раз и навсегда оставить политику в покое. Могу я предложить вам позавтракать?
– С удовольствием, мисс Йенсен. – Тви протянула бумажный пакет. – Я принесла немного лиственных лепешек.
– После всего, что мы пережили вместе, по-моему, вам лучше называть меня Амалией.
До ноздрей генерала Джералда доносился залах ремней, упряжи и смазки. Он испытывал в душе легкое сожаление. Генерал разобрал свои доспехи и теперь убирал их на хранение.
Мейстрал теперь не придет, в этом генерал был уверен. Славная битва, которой он так искал, никогда не состоится.
У него нет причин для разочарования, размышлял генерал. Он оказал исключительную услугу Созвездию, и, хотя о его роли никогда не станет известно широкой публике, он мог получить удовлетворение от хорошо выполненной работы, долгой карьеры, увенчавшейся последней славной победой.
Жаль было только, что было мало насилия.
Пьетро только что уразумел, кем именно оказалась Тви.
– Это одна из твоих похитительниц?
– Да, – Амалия усмехнулась, – та, что симпатичная.
– Симпатичная! – Руки Пьетро сжались в кулаки. – Она же держала тебя заложницей!
– Я просто выполняла свою работу, м-р Кихано. – Тви слизнула джем с пальцев. – Вообще-то я не признаю насилия, но так получилось, что мне нужна была работа.
– Нужна была работа. – Казалось, что Пьетро повторил слова, не понимая их смысла. Он покачал головой. – А теперь, – он показал вилкой на Тви, – а теперь вы предлагаете мисс Йенсен, – вилка метнулась по направлению у Амалии, – мисс Йенсен, СВОЕЙ ПРЕЖНЕЙ ЖЕРТВЕ, стать своим посредником в дальнейших преступлениях.
Тви поразмыслила на этим заключением:
– Правильно, м-р Кихано.
– А ее прежняя жертва, – Амалия улыбнулась, – предлагает согласиться.
– Амалия!
– Что ж, а почему бы и нет? Тви собирается стать Признанным Грабителем, что бы там мы ни говорили. Поскольку она собирается красть, почему не выступить ее агентом в переговорах со страховыми компаниями и не взять десять процентов, когда она продаст вещи назад владельцам? В особенности, поскольку у меня в последнее время появился опыт в такого рода переговорах.
– ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ? – Мысли у Пьетро путались. – ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ? – Его пальцы принялись крошить лиственную лепешку. – Я припоминаю, что ваше положение в качестве Признанного Грабителя было позорным пережитком разложившейся имперской культуры, а воровство не должно признаваться ни при каких обстоятельствах и должно быть наказано, если такое случается.
Амалия посмотрела на Тви:
– Возможно, – сказала она, – я нашла, что пребывание в заложницах расширило мой кругозор. В любом случае, я буду работать на Тви только до тек пор, пока она не сможет украсть какое-нибудь пристойное удостоверение личности и покинуть Пеленг. Кроме того, – резонно заметила Амалия, – это не означает, что я ЗАСТАВЛЯЮ ее красть.
– Это софистика, Амалия.
– Плюс, если я собираюсь вступить в пионеры, мне придется что-то делать с моей эпилепсией, а Тви могла бы с тем же успехом заплатить за это, как и за что-то другое.
– Я полагаю, – заметил Пьетро, что слово жениха в этом деле мало что значит.
Амалия положила руку на его локоть:
– Боюсь, что нет, мой дорогой. Моя дружба с Тви восходит к более ранним временам, чем наша… э… договоренность.
Пьетро вздохнул:
– Дружба, – произнес он, сдаваясь. – Договоренность.
Он решил, что ему нечего больше сказать по этому вопросу. Домашнее счастье, подумал он, во многом состоит в компромиссе.
Пьетро, разумно рассудив, протянул руку за новой лепешкой и съел ее. Она растаяла у него на языке, как вкус нового мира.
Мейстрал поцеловал руку Николь.
– Именно в этом месте, как я понимаю, мое сердце разбивается навечно.
Николь улыбнулась:
– Боюсь, что да, Мейстрал. – Она похлопала по кушетке. – Иди, сядь рядом со мной.
Садясь, Мейстрал бросил взгляд в направлении ее гостиной. Утренний свет заливал окна.
– Лейтенант Наварр? – спросил он.
– Дает свою первую пресс-конференцию.
