Пол покачал головой.
— Все это для меня темный лес. Я даже не знаю, как попал в вашу страну. В лесу на меня наткнулся один человек и послал в гостиницу — тип со странными глазами по имени Джек. Но про королей или королев я ничего не знаю.
— Тебя прислал Джек? Тогда ты знаешь гораздо больше, чем говоришь. Разве ты не воевал вместе с ним?
Пол снова покачал головой, на сей раз беспомощно.
— Да, я воевал… на войне. Но не здесь. И больше я ничего не могу вспомнить.
Он тяжело опустился на деревянный пол и прислонился спиной к стене. Возбуждение уже улетучилось, навалилась усталость. В лодке ему удалось поспать всего пару часов.
— Ничего, губернатор, не унывай. Разберемся.
Гэлли раздал хлеб и сыр, но Пол не так давно поел и, хотя успел снова проголодаться, не захотел еще больше уменьшать и без того скудные порции детей. Они выглядели настолько маленькими и истощенными, что даже смотреть, как они едят, и то было больно. Но, несмотря на свой вид, они оказались на удивление послушными сорванцами, и каждый терпеливо дожидался своей порции еды.
Потом, когда огонь разгорелся и комната наконец согрелась, Пол собрался было спать, но последние события настолько возбудили детей, что сонливость у них пропала окончательно.
— Песню! — крикнул кто-то, и остальные подхватили: — Да, песню! Пусть он споет!
Пол покачал головой.
— Боюсь, я не помню ни одной песни. Жаль, но это так.
— Ничего, — сказал Гэлли. — Голубка, спой. У нее хороший голос, хоть и не самый громкий, — пояснил он.
Девочка встала. Ее темные спутанные волосы рассыпались по плечам, удерживаемые лишь грязной белой ленточкой на лбу. Она нахмурилась и сунула в рот палец.
— Какую песню?
— О том, откуда мы пришли. — Гэлли, скрестив ноги, уселся рядом с Полом, словно шейх из пустыни, развлекающий знатного иностранца.
Голубка задумчиво кивнула, вынула изо рта палец и запела высоким, нежным и слегка дрожащим голоском:
Окруженный этим маленьким племенем, прислушиваясь к голосу Голубки, взлетающему ввысь, словно искорки от костра, Пол внезапно ощутил собственное одиночество, незримым облаком окутывающее его. Возможно, он сможет остаться с ними, стать для детей кем-то вроде отца, позаботиться, чтобы они не голодали и не боялись мира за стенами старого дома.
В голосе девочки Пол уловил печаль, некую нотку скорби, таящуюся в незатейливой мелодии. Ему показалось, будто он слышит жалобный писк выпавшего из гнезда птенца, безнадежно оповещающего мир об утраченных навсегда тепле и безопасности.
Песенка продолжалась, глаза Пола стали закрываться. И он заснул под разгоняющее ночь пение Голубки.
Пол резко проснулся. Рядом с ним на коленях стоял Гэлли.
— Тихо, — прошептал мальчик. — Возле дома кто-то есть. Может, солдаты.
Пол сел и снова услышал стук, сухо прозвучавший в пустоте дома.
«Может, никакие это и не солдаты, — подумал Пол, все еще не избавившись от отрывков сна. — Может, это просто погибающая птица».
— Поднимись туда, — показал Гэлли на хлипкую лесенку, ведущую на одну из галерей. — Мы не скажем, что ты здесь, кем бы они ни оказались.
Пол поднялся по скрипучим и угрожающе прогибающимся ступенькам. По ним, несомненно, давно уже не поднимался никто настолько тяжелый. Упорный стук раздался вновь.
Гэлли дождался, когда Пол скрылся в темноте наверху, потом вытащил из очага тлеющую головню и подкрался к двери. Сквозь широкое веерообразное окно над ней сочился бледно-голубой свет — заря была уже близка.
— Кто там?
Наступила пауза, словно стучавший не ожидал услышать ответ. Раздавшийся голос оказался плавным и почти по-детски нежным, однако Пол, услышав его, ощутил, как у него поднимаются волосы на затылке.
— Честные люди. Мы ищем нашего друга.
— Мы вас не знаем. — Гэлли с трудом заставлял себя говорить спокойно. — Поэтому здесь никто не может назваться вашим другом.
— А-а… Но может, вы его видели, нашего друга?
— Кто вы такие и почему стучите к нам в дверь в такой час?