Город золотых теней

— Оно переносит себя. Так же, как загрузилось на мой пульт.

— Но это не копирование, эта штуковина перемещается. — Сьюзен нахмурилась, глядя на порхающих по своим вычислительным делам диагностов. Рени стало почти жалко специализированные программы доктора, точно те были живыми маленькими учеными, нервно потирающими ручки и спорящими в попытках классифицировать чужеродный объект.

— Я знаю, — проговорила Рени. — Это не имеет смы… — Она запнулась, глядя на экран. Монитор засветился ярче. Диагносты исчезли совершенно, цифры, символы, графики словно выжгло огнем. Что-то проявлялось на экране.

— Что за черт?! — раздраженно вопросила Сьюзен, но в голосе ее проскальзывали нотки настоящего страха.

— Это… город . — Рени наклонилась вперед. Из груди ее рвался истерический смешок. «Все равно что украсть страшно секретную микропленку в старом шпионском боевике, а обнаружить на ней снимки с нудистского пляжа». — Это видеозапись какого- то города.

— Я никогда не видела ничего подобного. — Сьюзен тоже склонилась к экрану, как и стоявший за ее спиной Ксаббу. Свет монитора золотил лица. — Смотрите — вы видели где-нибудь такие автомобили? Это научная фантастика какая-то, кусок сетефильма.

— Нет. Он настоящий. — Рени не могла бы объяснить, откуда она это знает. Но она знала. Будь это неподвижный снимок, как наскальная роспись в гостиной Сьюзен, заметить разницу было бы труднее. Но движение экспоненциально увеличивало количество информации, получаемой глазом — и мозгом. Рени занималась ВР не так долго, как Сьюзен, но глаз ее был наметан не хуже. Даже в «Мистере Джи», хозяева которого явно имели доступ к наисовременнейшему оборудованию, она подмечала легкую рассогласованность, неестественность движений. Но город золотых башен, трепещущих знамен и поездов надземки был безупречен.

— Мне кажется, я где-то видел этот город, — произнес Ксаббу. — Это как сон.

Сьюзен взялась за сенсоры и подала какую-то команду.

— Идет на автомате. Не могу найти никакой вложенной информации… — Она нахмурилась. — Я даже…

Картина исчезла. На мгновение монитор потемнел, потом на нем посыпался снег облетающих пикселей [23].

— Что вы сделали? — Рени оторвала взгляд от монитора. Мерцающий, искристый свет напомнил ей о последнем жутком часе у «Мистера Джи».

— Ничего. Чертова штуковина сама отрубилась. — Сьюзен перезапустила систему — та включилась, точно и не произошло ничего. — И сгинула.

— Сама отключилась?!

— Сгинула. Сдохла! И следа не осталось.

Десять минут спустя Сьюзен опять бросила сенсоры и откатила кресло от монитора. Она обыскала и собственный компьютер, и пульт Рени, но безрезультатно.

— Глаза болят, — пожаловалась она. — Хочешь попробовать?

— Не могу придумать ничего такого, чего бы вы не пробовали. Как оно могло исчезнуть?

— Автофаг. Отработал и сожрал себя. Ничего не осталось.

— Так что все, что у нас было, — город на картинке, — мрачно заключила Рени. — К чему он — Бог знает. А теперь и его нет.

— Господи! Чуть не забыла! — Сьюзен снова подъехала к компьютеру. — Когда эта штука сделала керплоонк , я снимала копию с одного кадра. Посмотрим, что получилось. — Она запустила программу поиска, и через пару секунд экран заполнила паутинно-золотая абстракция. — Вот оно! — Доктор прищурилась. — Как. Когда я снимала копию, четкость уже начала теряться. Ирен, у меня уже глаза не те. Тут можно что-то разобрать, кроме салата из пикселей?

— Кажется, да…

— Вон башня, — медленно произнес Ксаббу. — Там.

— Верно. Тогда это надо перенести на главную систему. Поскольку кадр я снимала сама, можно считать его инертным и безопасным — хотя все это настолько странно, что я уже боюсь утверждать что бы то ни было. Ладно. — Она поиграла несколько минут с соединительными кабелями, и вскоре присутствующие уже смотрели на золотое пятно, размазанное по нескольким ярдам стенного экрана лаборатории.

— У меня есть кое-какие программы очистки изображения, они могут помочь, — заметила Сьюзен. — Предварительную работу они могут провести, пока мы обедаем, — отсеять шум, по возможности обратить потерю разрешения. Пошли. У Джереми уже, наверное, истерика.

— Ксаббу! — Рени положила руку на плечо бушмена, завороженного картиной на экране. — Ты в порядке?

— Даже в таком, искаженном, виде этот город кажется мне знакомым. — Он оглядел бесформенные янтарные, золотые, сливочно-желтые разводы. — Я где-то видел его, но это не столько воспоминание, сколько ощущение.

Рени пожала плечами.

— Не знаю, что и сказать. Пошли обедать. Может, еще вспомнится.

Ксаббу неохотно последовал за ней, остановившись в дверях лифта, чтобы бросить назад прощальный взгляд. Лоб его избороздили морщины.

Сьюзен оказалась права: Джереми был оскорблен, что доктор и ее друзья опоздали на обед на целых двадцать минут.

— Рыбу я не начинал жарить, пока не заслышал ваших шагов, — обвиняющим тоном заявил он, — но за овощи поручиться не могу.

На самом деле овощи были выше всех похвал, а камбала — нежнейшей. Рени не могла и припомнить, когда в последний раз так ела, о чем не преминула сообщить Дако.

Тот, несколько умиротворенный, кивнул, убирая тарелки.

— Доктор Ван Блик предпочла бы питаться сандвичами, — заявил он тоном антиквара, у которого попросили свежий комикс.

Сьюзен рассмеялась.

— Просто мне не хочется подниматься и садиться за стол, когда я работаю. В дни, когда я не пропускаю обед, а еще лучше — и ужин, — вот в эти дни я ощущаю свой возраст. Джереми, неужели ты хочешь, чтобы я была старухой?

— Доктор отнюдь не стара, — ответил он. — Доктор упряма и эгоистична.

Он удалился в кухню.

— Бедняга. — Сьюзен покачала головой. — Он появился в нашем доме, когда мой муж был еще жив. Тогда у нас бывали вечера, приходили гости из университета, иностранцы. Конечно, в то время работы по дому бывало больше. Но он прав — сейчас он меня после завтрака и не видит, если только не надо подписывать счета. Оставляет ядовитые записочки о том, что сделал, а я не оценила. Боюсь, я над ними посмеиваюсь.

Ксаббу наблюдал за Джереми с осторожным любопытством.

— Он похож на брата моей матери: гордый человек, которому под силу больше, чем он делает. Это плохо для его духа.

Сьюзен поджала губы. Рени подумала, что доктор может обидеться.