— Торн, — повторил Джирики. И Саймон не мог даже попытаться угадать, что чувствовал он, произнося это имя.
— Так это он? — спросил Слудиг. — Красивая вещь. Что же убило их, когда с ними был такой клинок?
— Кто имеет знание, что с ними случалось? — сказал Бинабик. — Но даже такой меч, как Торн, не может служить вам пропитанием, когда вы не имеете совсем никакой еды.
Путешественники еще долго молча смотрели на клинок. Гримрик, сидевший ближе всех к выходу, наконец поднялся на ноги.
— Как говорит тролль, мечом сыт не будешь. Пойду, разведу костер на ночь, — он вышел из пещеры и потянулся, тихонько насвистывая; мелодия, сперва сбивчивая, становилась все яснее.
— В расщелине у камня растет кустарник! — крикнул ему вслед Слудиг. — Он будет гореть с нашей растопкой!
Хейстен наклонился и осторожно коснулся лезвия пальцем.
— Холодное, — улыбнулся он. — Неудивительно, верно? — Он повернулся к Бинабику и странная робость была в его голосе: — Можно я подниму его?
Тролль кивнул.
— С осторожностью.
Хейстен аккуратно просунул пальцы под обмотанную шнуром рукоять и потянул, но меч не сдвинулся с места.
— Примерз, — догадался стражник и потянул снова, сильнее, но ничего не добился. — Здорово его прихватило, — сказал он, запыхавшись, и потянул еще раз, теперь уже изо всех сил. От его тяжелого дыхания вверх поднимались клубы пара.
Слудиг наклонился помочь ему. Гримрик снаружи вдруг перестал свистеть и сказал что-то неразборчивое.
Когда риммер и эркинландер потянули вместе, черный меч, наконец, начал двигаться, но вместо того, чтобы отскочить от сковавшего его льда, клинок просто медленно скользнул в одну сторону и остановился.
— Он не примерз! — у Слудига перехватило дыхание. — Он тяжелый, как мельничный жернов! Мы вдвоем его еле подвинули!
— Как же мы спустим его с горы, Бинабик? — спросил Саймон. Его разбирал нервный смех. Это было так глупо и странно — найти волшебный клинок и не суметь унести его! Он протянул руку, ощутив глубокий, холодный вес — и что-то еще. Предостережение? Да, ощущение было такое, что холодная древняя змея живет под черной поверхностью и шевелится, просыпаясь, — или это просто воображение?
Бинабик смотрел на неподвижное лезвие и думал, запустив руку в косматую шевелюру. Вдруг в пещере появился Гримрик, размахивая руками. Они повернулись к нему, и тут он рухнул на колени и повалился ничком, обмякший, словно мешок с мукой.
Черная стрела дрожала в его спине.
Синий свет омывал серебряную маску, бледным огнем очерчивая ее контуры. Лицо под маской некогда служило моделью для изваяний сверхъестественной красоты, но ни одно живое существо не могло сказать, что теперь прикрывала она. Неисчислимые перемены произошли в мире с тех пор, как лицо Утук'ку навеки скрылось под ее сияющей неподвижностью.
Тронутая голубым отсветом маска повернулась и обратила взор на полный теней каменный зал, где суетились ее слуги, трудолюбиво исполняя то, что она приказала им. Их голоса поднимались в песнях хвалы и гимнах памяти, их волосы трепетали в бесчисленных ветрах Зала Арфы. Она спокойно прислушивалась к грохоту молотов из волшебного дерева, разносившемуся эхом по запутанному лабиринту коридоров, пронизывающих замерзшую Наккигу, которую норны называют Маска Слез. Смертные называют ее дом Пиком Бурь. Утук'ку знала, что он преследует их по ночам… как и следовало. Серебряное лицо холодно кивнуло. Все было готово.
Погруженная в туман, окутавший Великий Колодец, внезапно застонала Арфа, печально и одиноко, словно ветер в высоких просторах. Королева норнов знала, что это не Его голос — не Того, кто может заставить Дышащую Арфу петь и кричать, не Того, чья гневная песнь заставляет греметь невероятной музыкой весь Зал Колодца.
Нет, это какой-то меньший голос пробирался через Арфу, заключенный в ее безграничных пространствах, словно насекомое, запечатанное в лабиринте.
Она подняла палец, обтянутый серебряной с белым перчаткой, над черным камнем своего кресла, сделав едва заметный жест. Стон стал громче, и что-то затрепетало, появляясь в тумане над колодцем — серый меч Джингизу, пульсировавший невыносимым светом. Что-то держало его: слабая тень, чья призрачная рука казалась бесформенным узлом на гордой рукояти Джингизу.
Утук'ку поняла. Теперь ей не нужно было видеть просителя. Меч был здесь, и был он реальнее, чем любой смертный, временно допущенный владеть им.
Кто предстает перед королевой хикедайя? — спросила она, прекрасно зная, каким будет ответ.
Элиас, Верховный король Светлого Арда, отвечала призрачная фигура. Я принял решение выполнить условия твоего господина.
Слово «господин» разгневало ее. Смертный, сказала она с царственным величием, то, что ты хочешь, будет тебе даровано. Но ты ждал долго… почти слишком долго.
Были… Призрачное существо, держащее меч, корчилось, словно от слабости. Как хрупки, как слабы эти смертные! Как они мокли причинить столько вреда? Я думал, продолжало оно… Что будет… иначе. Теперь я подчиняюсь.
Конечно подчиняешься. И получишь то, что было тебе обещано.
Спасибо тебе, о королева. И в ответ я дам тебе то, что обещал я.
Конечно дашь.
Она опустила пальцы, и видение исчезло. Когда пришел Он, красный свет расцвел в глубине колодца. Когда Он вступил во владение им, вибрация Арфы превратилась в Песнь Триумфа.
— Я… не хочу умирать!.. — хрипел Гримрик. На его щеке и подбородке пузырилась кровавая пена, полуоткрытый рот обнажил кривые зубы. Несчастный был похож на затравленного и растерзанного гончими зайца. — Т-так… так дьявольски холодно! — Он дрожал.
— Кто это сделал? — взвизгнул Саймон. Потрясенный и испуганный, он совсем потерял контроль над голосом.
— А кто бы ни был! — пробормотал Хейстен с серым, как пепел, лицом, наклоняясь над раненым земляком. — Они изловили нас как кроликов в норе.
— Мы должны выбраться! — резко сказал Слудиг.
— Заматывайте руки плащами, — сказал Бинабик, развинчивая посох. — Мы не имеем щитов, чтобы бороться со стрелами, но это будет оказывать нам небольшую помощь.
Без единого слова Джирики перешагнул через Хейстена и Гримрика и проследовал к выходу из пещеры. Аннаи, поджав губы, пошел за ним.
— Принц Джирики?.. — начал Бинабик, но ситхи не обратил на него внимания.
