Должно быть именно так чувствуют любовь.
И вот она вернулась, и она снова была рядом с ним, а он молчал. Он стоял и смотрел в космос.
— Ты сердишься? — спросила она.
— Да. — ответил Вален. Он не повернулся посмотреть на нее. Он просто продолжал смотреть в космос. — Да, я сердит. Очень сердит. Но не на тебя. Только не на тебя.
— Так что же? Я сделала все, что могла. Может быть… может быть тебе следовало послать кого— нибудь получше…
— Нет! — горячо воскликнул он. Он не оборачивался. — Нет. Я зол не от этого. Я никогда не смогу злиться на тебя.
— Отчего же? И почему? Скажи мне.
— Ты когда—нибудь представляла себе, что это такое — знать будущее? Знать то, что будет, прежде чем это случится. Не казалось ли это прекрасным?
Все совсем не так. Потому что я не могу его изменить. Ни единой его секунды. Я знаю, что случится, я знаю когда и знаю почему, и не могу ничего сделать чтобы избежать хоть чего—нибудь. Следы на песке. Вот, что я такое.
Только и всего.
— Что ты увидел? Тебе было видение, пока меня не было? Что это было?
— Нет. Не видение. Знание. Йолу отказалась нам помочь, даже просто поддержать нас снабжением. Я знал, что они откажутся.
— Да. Они… хотели остаться в стороне. Они хотели безопасности. Не могу их за это винить. Может быть… кто—то более достойный, чем я…
— Нет. — повторил он. — Ты не поняла. Это случилось бы, кто бы ни был послан. Они отказались, и в результате они обречены. Они навлекли рок на свои головы, и они не поняли этого.
Он тихо вздохнул.
— Я пытался изменить события. Я пытался, но… ради чего? Будет так много смертей. Так много, и я могу остановить это. Одно слово… но цена этого…
— Что случится? Ты говорил, что будет тысяча лет мира.
— Она будет. Но…
— Как думаешь, что будет после того, как тысяча лет мира закончится?
Дераннимер поежилась. Неожиданно ей стало очень холодно.
— Прости. — прошептала она. — Я… мне надо отдохнуть.
— Понимаю. — кивнув, сказал он. На его лице было выражение бесконечной печали.
Она направилась к дверям, потом остановилась и оглянулась.
— Кем была Кэтрин? — спросила она.
Он удивленно вскинул голову. По—настоящему удивленно. Она в первый раз видела на его лице подобные чувства. Но он не сказал ничего, лишь только опустил голову вновь.
Тогда она ушла.
— Это существо не понимает. — Зарвин сделал странный скользящий жест длинными пальцами перед своим лицом. — Никто из нас не понимает.
— Как и я. — проговорил Маррэйн. — Хотел бы, но…
Вален ушел, но его гневные слова все еще висели в воздухе. Маррэйн слышал их снова и снова, но один взгляд на Зарвина сказал ему, что Так'ча будет помнить их куда дольше чем он.
— Это существо не понимает. — Зарвин посмотрел на Маррэйна, в поисках поддержки, в поисках хоть чего—нибудь. Маррэйну предложить было нечего, ни слова, совсем ничего.
— Йолу не сильна, верно, но они конечно же, могли помочь нам. Все имеет значение. Иначе зачем было отправлять к ним посла?
Маррэйн мрачно кивнул, его губы сжались в тонкую линию.
— Это было честью — предложить служить рядом с З'ондаром. Великая честь, когда об это просит его возлюбленная. И все же они отказались. Оскорбление. Великое оскорбление, которое не может остаться безнаказанным.
— Мы знаем слова З'ондара. Мы поклялись, как поклялся ты, как поклялись Анла'шок. Мы последуем за ним во тьму, в огонь, в смерть. И те кто отказался — должны уступить ему дорогу.
— Мы не понимаем. Мы пытались следовать его учению, его пути, его словам.'
Зарвин поднял взгляд.
— Что мы сделали неправильно? Ты каменный воин, второй поклявшийся служить ему. Ты знаешь его, как никто другой. Что мы сделали неправильно?
— Не знаю. — Маррэйн говорил тихо, в его словах не было чувств. Дераннимер задрожала бы, услышав их.
— Мы тоже. Но в этом должен быть смысл. Мы найдем его. Так будет.
А когда мы найдем его… мы вновь будем ему служить. Он позволит нам снова служить ему.
Разве он откажет?
Маррэйн не ответил. Сказать было нечего.
Зарвин смотрел мимо него, на выгравированные знаки. Маррэйн знал, что он потратил на них немало часов.
Дар, принесенный вождю, который не понимает тех, кого ведет.
Зарвин склонился перед ними.
— Благодаря этому нас будут помнить. Это будет последним нашим памятником ему до тех пор, пока мы не вернемся. Он сохранит нас навсегда в его мыслях, также как он навсегда останется в наших.
Зарвин отвернулся от часовни и направился к дверям. Когда он проходил мимо, Маррэйн коснулся плеча Так'ча.
— Вален был неправ. — коротко сказал он.
— Нет. — после долгой паузы сказал Так'ча. — З'ондар прав. Это лишь мы не понимаем его.
Это были последние слова сказанные Так'ча минбарцу — на ближайшую тысячу лет.
— Нет. — сказал Маррэйн пустой комнате, безмолвному храму, станции населенной призраками. — Это он — тот, кто не понимает нас.
Он тоже ушел. Воздух в часовне, казалось, был пропитан печалью. Он не любил этот зал. Что—то… говорило с его воинской душой, доводами, которых он не желал принимать.
Парлонн ждал его возвращения в его покоях. Он поднялся, когда вошел Маррэйн.
— У нас неприятности. — сказал он.
— У нас их много. — ответил Маррэйн. — О какой из них ты говоришь?
— Вален.
— Он исчез.
Глава 5
Здесь был снег, страшный ветер и молнии. Были град и ледяной дождь. Великий поэт когда—то сказал, что горы Бизантин — это место что было задумано богами столь прекрасным, что они сражаются за него с начала времен.
Не то место, куда стоит приходить путнику. Не то место куда стоит приходить чужакам.
