'Приди!'
Биение небесных крыльев остановилось, но лишь на одно мгновение. Затем раздался раскат грома. Небеса залил свет, разгорающийся и разливающийся вокруг. Враг увидел его и отступил, в страхе и замешательстве как игрок, поставивший все на карту и увидевший как рухнули все его надежды.
А он не сделал ничего. Он просто смотрел.
Спиной к спине сражались два величайших минбарских воина. Мертвые Враги грудами лежали вокруг них — но там же остались их мертвые Рейнджеры и личная стража. Последний рубеж остался Маррэйну и Парлонну, как было прежде, а ныне — в последний раз. Быть может, они были последними минбарцами, оставшимися в живых.
Маррэйн пел, его низкий голос нес слова о величии и печали потери. Лишь он знал что это была песня Беревайн, песня ее давних предков из древних дней.
Парлонн выкрикивал имена, деяния, даты. Его предки — от самой зари истории. Так много славных деяний, так много великих воинов, чья кровь течет в нем.
Слова Оракула отдавались в них обоих. Ее печальная просьба, ее горькое знание о том что будет. Парлонн, более восприимчивый, более наблюдательный из них, хорошо их запомнил.
Тьма покрывала землю и небо. Планета была мертва, и они тоже скоро умрут. За его спиной надежно стоял Маррэйн, но они оба всего лишь смертные, вскоре один из них упадет, и тогда все будет кончено.
Что ж, этим можно будет воспользоваться. Если у них не будет последней дуэли — пусть ею станет этот бой. Пусть победителем будет тот, кто здесь и сейчас упадет последним. Парлонн оборвал молитву к его предкам, закончив ее на Шингене, и попытался прокричать это Маррэйну.
Затем вспыхнул свет, и его легкие залило кровью.
Одна рана — это слишком много, один из Врагов прорвал его защиту, одна ошибка рожденная усталостью, болью и ранами.
Один — это слишком много.
Он медленно опустился на землю, кровь наполнила его рот, глаза подернулись дымкой. Когда стала слабеть его хватка на дэчай, Парлонн, Первый Воин Огненных Крыльев, запрокинул голову.
И он увидел небо, залитое светом.
Последняя его мысль перед тем, как боль обрушилась на его, была о том что это свет лишь в его глазах, и из—за него он станет бесполезным в бою.
Жрец Уходящей Полуночи смотрел на него. Его охрана бежала, рассыпавшись под напором света. Древний Враг, проклятые Повелители Света, Покоя и Неизменности спланировали отлично. Ловушка, возможно — испытание, или же, более вероятно — и тот и другое вместе.
Минбарец медленно посмотрел на него.
— Тот, кем я должен быть. — в конце концов ответил он.
Тулан двигался так словно каждая кость его тела была сломана. И сломанных костей действительно хватало. Он был окровавлен, и изранен до полусмерти, но это не имело значения. Он был рейнджером и он поклялся служить. Каста воинов была не единственной, кто знал как сражаться и умирать ради своего лорда.
Внезапная вспышка света в небесах ободрила его и он двинулся быстрее, прокладывая свой путь сквозь потрясенных и рассеивающихся Врагов. Боль сломанных костей пока не беспокоила его, и он знал каким—то глубинным, звериным чутьем что не проживет достаточно, чтобы почувствовать ее.
Сквозь мешанину боя он увидел Маррэйна и Парлонна, стоявших спиной к спине, и сплетавших вокруг себя кольцо смерти.
Он увидел как Парлонн пошатнулся и упал, получив слишком много ран.
Он рванулся вперед, в отчаянной попытке прорваться к Маррэйну прежде, чем оставшиеся Враги смогут добраться до него.
Он не увидел Безликого, вставшего из груды мертвых, и не почувствовал холода — холода лезвия ножа, ударившего его в спину.
Он умер, упав лицом в пропитанный кровью песок пустыни, и его глаза не увидели света, что заливал небо над ним.
— Запомню. — прошептал Вален.
Боли не было. Парлонн был готов к боли. Он был готов к смерти в бою.
Он надеялся умереть, узнав кто же был лучшим.
— Свет… — прошептал он, оглядываясь залитыми кровью глазами. Он закашлялся. — Свет…
— Это сделал он. — ответил Маррэйн, с явственным гневом в голосе. — Это его работа.
— Знаю. Помоги мне подняться.
Парлонн оперся на руку его друга, и тяжело поднялся на ноги. Вокруг них ряды Врагов откатывались назад, деморализованные и дезориентированные, пораженные сиянием наверху и отвагой перед ними. Опытный воин мог бы расчистить путь среди них и пробиться к источнику света.
И пробиться к Валену.
— Иди… — прошептал Парлонн. — Уходи.
— Думаешь, я тебя тут брошу?
— Я умираю. Дай мне последнюю милость. Ты был лучшим. Я видел это. И дай мне смерть достойную воина, смерть в крови, кольце врагов и с поднятым оружием.
— Ты всегда был достойным.
— Уходи сейчас же. Найди нашего лорда и сохрани его. Он наш лорд, Маррэйн. Для чего все это было, если не чтобы найти его?
— Ради нее. — бросил Маррэйн. — Только ради нее. — Я буду помнить тебя. Все будут помнить. Я прослежу.
Он повернулся и исчез, двигаясь со скоростью неожиданной и непривычной для Каменного Воина. Парлонн повернулся к кольцу врагов, глядя как Маррэйн почти без труда прорубился сквозь них, направляясь к источнику света.
Парлонн запел боевую песню Шингена, его предков, кашляя кровью на каждом вздохе.
Круг врагов, преодолевших растерянность, двинулся в наступление.
— Я знаю, что мы победим.
— Не знаю. — искренне ответил он.
Он был готов ответить, но у него не стало оппонента. Жрец Уходящей Полуночи умер в это мгновение — его череп рассек дэчай. Какой—то миг он все еще стоял, свет в небе отражался на его хитине цвета белой кости.
Потом он упал, осыпавшись на землю. Позади него стоял Маррэйн. Привычная стойка воина, взгляд
