— Он не мог выжить. — сказал ей Немейн. — Видишь; он сам сложил себе погребальный костер, и весь его замок горит, чтобы проводить его из этого мира.
— Точно также как и моего отца. — прошептала она, затем вспомнила о боли в руке и нерешительно подняла ее к лицу. Она ожидала увидеть тяжелые ожоги, может быть, даже обгоревшую культю.
Но всем, что она увидела, был небольшой белый круг в центре ладони.
— Отметка на память. — прошептала она. Потом вновь взглянула на Широхиду.
— Ее будут звать Катренн. — тихо сказала она горящей крепости. Я хотела тебе рассказать.
Никто не нашел его тело.
Или же тело Охотника за душами.
Рашок был слишком опытен, чтобы беспокоиться. Он был слишком опытен, чтобы сердиться. Слишком опытен, чтобы спрашивать у небес — как Вален мог внезапно исчезнуть на глазах у двоих рейнджеров.
Впрочем хоть он и был опытен — это, конечно же, не удержало его от всего перечисленного.
Он организовал планомерный поиск, приготовил лагерь к отражению атаки с любого направления — в том числе с воздуха и из—под земли. Он связался с кораблями на орбите и передал сообщение о случившемся.
А затем он увидел, что все эти приготовления были напрасны, когда Вален появился из песка и пыли прямо перед ним.
Такова жизнь Рейнджера.
— Мы беспокоились, Энтил'за. — сказал он.
— Я приношу извинения. — сказал Вален. — Здесь… у меня были дела.
— Нет нужды в извинениях, Энтил'за. Я, как всегда, служу вам. Вы еще не решили насчет подходящего памятника? Я думал, что вы не хотели бы надолго отлучаться с Минбара.
— Здесь не будет памятника, Оставим этот мир мертвым. Я не хочу даже слышать его имени.
— Как пожелаете, Энтил'за.
Не дело Рашока искать понимания слов его лорда. Его дело — повиноваться.
— Я ждал тебя здесь.
— Я знаю. Извини.
— Не извиняйся. Я понимаю.
— Я должна была подумать. Я должна была… путешествовать. Мне нужно было кое—что увидеть.
— Ты была в Ашинагачи.
— Как ты узнал?
— То что я знаю, не значит, что я не беспокоюсь.
— А. Конечно.
— Я пойму, если ты вновь захочешь уйти. Я понимаю, что порой мы должны расставаться. Но я всегда буду ждать тебя здесь. Всегда.
— Я люблю тебя.
— Я всегда тебя любил.
— Ты должен увидеть кое—кого. Ее имя… ее имя Катренн.
— О… Спасибо тебе.
— Я люблю тебя.
— Она прекрасна. Как ты.
Она держала ребенка на руках и смотрела в его глаза, изумленная созданием новой жизни, новых людей, нового мира.
Никто из них больше не произнес имени Маррэйна. Или Парлонна.
Сьюзен поднялась.
— И?
Синовал взглянул на нее. Она потянулась, зевнула, но взгляд ее все также сохранял выражение раздражающего превосходства.
— И — что? — ответил он, все еще видя этот холм, это озеро перед своим мысленным взором.
— Что было дальше?
— А. У Валена и Дераннимер было еще несколько детей. Они целовались, они сражались, они любили и были любимы. Вален основал Серый Совет, а когда он отошел от дел, Дераннимер возглавила его, а после нее — Немейн.
Рашок погиб, сражаясь с убийцей из Безликих. Кин Стольвинг убила икарранская боевая машина, однажды отыскавшая ее. Зарвин умер в одиночестве, так и не поняв что же, сделанное им, так рассердило Валена. У Нюкенна не выдержало сердце. Дераннимер сломила болезнь. Немейн погиб — несчастный случай. Вален ушел.
— Весьма печально. — сухо сказала она. — Но это не то, о чем я спрашивала.
— Все истории со временем заканчиваются смертью. Все сводится к вопросу — на чем же остановиться.
— Ушел…?
Синовал вздохнул.
— Исток Душ знает ответ на любой когда—либо заданный вопрос, кроме лишь одного. Он говорит голосами бесчисленных миров и народов прошлого. Я — связь для его, посредник через которого он получает голос, цель и существование. Он живет мной, а я знаю все, что знает он.
И все же я совершенно не могу тебя понять. Полную фразу, пожалуйста.
— Ты отлично умеешь спрашивать… Ты сказал 'Вален ушел.'
— Именно.
— Что это значит? Он умер?
— Все умирает.
— Ты знаешь что с ним случилось?
— Да.
— И?
— Есть вещи, которых лучше не знать. Смирись с этим.
— Иногда я тебя просто ненавижу.
— Многие ненавидят меня постоянно.
— Вполне понятно. Я иду спать. Мне нужен отдых, немного водки, немного кофе, может быть кофе с водкой. Не думаю… Нет, конечно же. Спокойной ночи.
— Тут нет ночи.
— Какая разница.
Она исчезла, растворившись во тьме этого зала. Всюду и нигде — как Исток, как Собор, как сам Синовал.
— Это истории делают нас великими, особенными, хранят память о нас. Что мы без памяти? Что такое будущее без прошлого? А люди не помнят, и даже не желают помнить.
Хм. Кто вспомнит обо мне через тысячу лет?
Как ты думаешь…
… Маррэйн?
Воин показался на свет.
Он изменился, и не только в том, что можно было заметить. Тело, что он носил теперь, ему не принадлежало. Его душу переправили в тело погибшего воина. Поначалу он казался стесненным, но это было почти два года назад. Сейчас он держался с тем же достоинством, силой и решимостью, что и в дни до
