было выражения. — Но полагаю, что это не имеет большого значения даже для меня.
Изгримнур издал бессвязный звук.
— Что ж. Мы искали тебя.
— Я здесь.
Когда вошедшие приблизились, Саймон поклонился герцогу, потом приветствовал Тиамака, Стренгъярда, Джирики и Адиту. Когда Саймон сказал несколько тихих слов ситхи, Изгримнур впервые заметил, как похож на них стал молодой человек, по крайней мере в это мгновение. Он был сдержанным, осторожным и не спешил говорить. Герцог покачал головой. Кто мог вообразить такое?
— Вы здоровы, Саймон? — спросил Стренгъярд.
Юноша пожал плечами и полуулыбнулся:
— Мои раны заживают. — Он повернулся к герцогу Изгримнуру: — Джеремия принес мне ваше послание. Я пришел бы в вашу палатку, вы знаете, но Джеремия настаивал, что вы сами придете ко мне, когда будете готовы — Он оглядел собравшихся. Лицо его было замкнутым и осторожным. — Похоже, что теперь вы готовы, и вам пришлось пройти долгий путь из лагеря, чтобы найти меня. У вас есть какие-то вопросы?
— Да, среди прочего. — Герцог посмотрел, как остальные рассаживаются на каменном полу, и поморщился.
Саймон улыбнулся, добродушно и насмешливо, и указал на кресло из костей дракона. Изгримнур содрогнулся и покачал головой.
— Ну ладно. — Саймон собрал упавшие знамена и положил их на ступеньку перед помостом, на котором стоял трон.
Так как герцог мог пользоваться только одной рукой, ему потребовалось некоторое время, чтобы опуститься на импровизированное сидение, но он был полон решимости сделать это без чьей-либо помощи.
— Рад видеть тебя здесь и на ногах, — сказал герцог, когда смог говорить не задыхаясь. — Ты неважно выглядел сегодня утром.
Молодой человек кивнул и сел рядом с ним. Он тоже двигался медленно, стараясь не задеть многочисленные ссадины, но Изгримнур знал, что он скоро поправится. Герцог не мог не почувствовать острого укола зависти.
— Где Бинабик и Мириамель? — спросил Саймон.
— Бинабик скоро будет здесь, — ответил Стренгъярд. — А… а Мириамель…
Спокойствие юноши испарилось.
— Она здесь, правда ведь? Она не сбежала, с ней ничего не случилось?
Тиамак помахал рукой:
— Нет, Саймон. Она в лагере, выздоравливает, так же как ты. Но она… — Он беспомощно повернулся к Изгримнуру.
— Но есть вещи, которые следует обсудить без нее, — резко сказал герцог. — Вот и все.
Саймон кивнул:
— Очень хорошо. У меня есть вопросы.
— Задавай их.
Он ждал этого с той самой минуты, как увидел Саймона, стоящего в молчаливой сосредоточенности перед статуей Эльстана.
— Бинабик сказал вчера, что стихотворение о мечах было обманом, ложным посланником и что Прейратс и Король Бурь все время хотели получить их. — Саймон поддел сапогом одно из мокрых знамен. — Они были нужны им, чтобы повернуть время вспять и оказаться в миге до последнего заклятия Инелуки, до того, как молитвы и песнопения защитили Хейхолт.
— Все мы снаружи видели, как менялся замок, — сказал герцог, сбитый с толку вопросом Саймона. Он был уверен, что юноша захочет спросить о своем происхождении. — Когда мы дрались с норнами, Хейхолт просто… растаял. Всюду выросли странные башни и пламя. Я думал, что вижу привидения, но теперь полагаю, что это были духи ситхи и древних риммеров. Они сражались прямо посреди нашего сражения. Чем еще это могло быть?
При чистом послеполуденном свете, лившемся в открытые окна, Изгримнуру все это внезапно показалось нереальным. Всего несколько дней назад мир был охвачен колдовским безумием и смертоносными зимними бурями, а теперь под окнами чирикали птички.
Саймон покачал головой:
— Я верю этому. Я был там. Внутри было еще хуже. Но почему им нужно было, чтобы мы принесли мечи? Сверкающий Гвоздь целых два года лежал меньше чем в лиге от Прейратса. И уж конечно, если бы они постарались, то забрали бы и Торн либо когда мы возвращались с Йиканука, либо когда он лежал на каменной плите в Доме Расставания на Сесуадре. В этом нет смысла.
Заговорил Джирики:
— Да, это, вероятно, труднее всего понять, Сеоман. Я могу объяснить только часть этого. Когда мы боролись с Утук'ку у Пруда Трех Глубин, многие ее мысли открылись нам. Она не защищалась, но скорее применяла эту силу в битве, чтобы захватить и использовать Пруд. Она верила в то, что мы почти ничего не сможем сделать, даже если поймем правду. — Он медленно развел руки в чем-то похожем на жест сожаления. — Она была права.
— Вы долго удерживали ее и дорого заплатили за это, судя по тому, что я слышал. Кто знает, что могло бы случиться, если бы Король Бурь не был вынужден ждать.
Джирики едва заметно улыбнулся:
— Из всех, кто боролся у Пруда, Ликимейя поняла больше всех за то короткое время, которое мы прикасались к мыслям Утук'ку. Моя мать поправляется очень медленно после битвы с предком, но она подтверждает многое из того, что подозревали остальные.
Мечи были почти живыми существами. Это не удивит никого, кто когда-либо держал в руках один из них. Огромной частью их могущества, как и подозревал Бинабик из Минтахока, были бессловесные силы, скованные Словами Творения. Но почти такая же часть их силы была в последствиях этих слов. Каким-то образом мечи обрели жизнь. Они не были созданиями похожими на нас, в них не было ничего, что люди или ситхи могут полностью понять, но тем не менее они жили. Именно это делало их более могучими, чем любое другое оружие, но в то же время затрудняло возможность контроля над ними. Их можно было призвать — желание быть вместе должно было постепенно привести их в башню, — но нельзя принудить. Частью ужасной магии, которая нужна была Королю Бурь для того, чтобы его план осуществился, возможно наиболее важной частью, было то, что мечи должны были прийти на зов. сами и в нужное время. Они также должны были сами выбрать своих носителей.
Изгримнур наблюдал, как Саймон внимательно подбирает слова, прежде чем заговорить.
— Бинабик, кроме того, сказал мне, что в ту ночь, когда я и Мириамель покинули лагерь Джошуа, норны пытались убить Камариса. Но меч уже выбрал его — выбрал задолго до этого! Зачем же тогда им было убивать его?
— Я так себе представляю, — заговорил Стренгъярд. Он был почти такой же застенчивый, как и в те дни, когда Изгримнур встретил его впервые много лет назад, но в последнее время у него появилась некоторая уверенность в себе. — Когда мы бежали из Наглимунда, норны, преследовавшие нас, вели себя очень странно. Сир Деорнот был первым, кто понял, что они были… ох! — Архивариус, пораженный, поднял глаза.
Серая тень влетела в Тронный зал. Она бросилась на ступени перед помостом, сшибив Саймона. Молодой человек засмеялся, вцепившись в загривок волчицы и пытаясь удержать ее от чересчур нежных поцелуев.
— Она очень полная радости увидать тебя, Саймон, — крикнул Бинабик. Он как раз появился в дверях чуть ли не бегом в безнадежной попытке не отстать от Каитаки. — Она имела долгое ожидание, чтобы поприветствовать тебя. Я не пускал ее, пока твои ранения были очень свежими. — Тролль поспешил вперед, рассеянно кивнув остальным собравшимся, и прижал Кантаку к каменному полу у помоста. Она уступила и растянулась между Саймоном, и Бинабиком, огромная и устрашающая. — Ты будешь иметь обрадование, получив знание, что сегодня я находил Домой, — сказал тролль молодому человеку. — Она
