Джессалин решилась выйти сейчас за кого-нибудь замуж, то, конечно, за Кларенса Титвелла. Но она все не решалась сказать ни да, ни нет.
Джессалин нашла Дункана сидящим на корточках у парового котла. Удалив кусок медной обшивки, он засунул руку внутрь и копался в мешанине всевозможных трубок и трубочек, на первый взгляд напоминавших тарелку спагетти. Дункан ловко орудовал гаечным ключом, и Джессалин подивилась, как ему удается не обжечь руку. Кругом шипел пар, и слышался плеск воды. А это означало, что насос тоже работает.
Здание уже не выглядело так нарядно, как в день открытия рудника. Повсюду валялись замасленные куски мешковины, кирки и лопаты, фонари и бочонки с порохом. Побеленные стены успели закоптиться от угольного дыма, а на полу виднелись многочисленные следы грязных сапог рудокопов. Один Дункан выглядел, как всегда, безупречно – в рубахе с короткими рукавами, обнажавшими красивые, мускулистые руки, и желтом жилете, который очень шел к цвету его волос.
Было время пересменки, и в здании почти никого не было. Кроме Дункана, Джессалин заметила только одного какого-то рудокопа, да и тот как раз забирался в круглое металлическое ведро, которое корнуолльцы называют киббл, чтобы спускаться в шахту. Через несколько минут Джессалин и слуга Маккейди остались наедине.
Услышав звук шагов, Дункан обернулся.
– Мисс Летти? – удивился он. – Если вы ищете графа, то он сейчас внизу…
Джессалин не дала ему договорить. Она решила сразу взять быка за рога:
– Вы разбили сердце Бекки, и я желаю знать, что вы теперь намерены предпринять.
Дункан сердито отшвырнул гаечный ключ, встал и вытер руки о замасленную тряпку.
– Ее сердце разбито не более, чем мое. Ведь это она отказала мне.
Глаза Джессалин расширились от изумления.
– Вы предлагали ей выйти за вас замуж?
– Совершенно верно, мисс, – с горечью ответил Дункан. – А она мне в ответ сообщила, что она – всего лишь безобразная дочь пьяницы рудокопа и что мне должно быть стыдно за то, что я делаю ей такое предложение, потому что я, конечно, на самом-то деле не хочу жениться, а если и хочу, то очень скоро пожалею о том, что сделал такую глупость. Она сказала, что меня будет тошнить от ее безобразного шрама и что я буду гулять с каждой смазливой куколкой и окончательно ее опозорю.
– О Господи! – только и смогла выдохнуть Джессалин.
Дункан согласно закивал.
– Вот-вот. Она заявила, что во мне говорит одна похоть. Что какая-то ведьма просто подсыпала мне приворотного зелья. И что я теперь должен носить амулет, который она мне даст, – это поможет противостоять колдовству. – С этими словами он распахнул ворот рубахи и достал оттуда какой-то бесформенный коричневато-зеленый комок, перевязанный посередине куском бечевки. – Вот, пришлось надеть. Иначе она бы обиделась. Вы случайно не знаете, что это такое?
– Это сушеная лягушка.
Дункан выронил амулет, как будто тот его укусил. Джессалин весело рассмеялась, и, как всегда, ее смех был настолько заразительным, что буквально через несколько секунд Дункан присоединился к ней.
– Ах, Бекка… – вздохнула Джессалин. Она снова взглянула на безукоризненный профиль Дункана, на его чувственные губы. – Вы, наверное, знаете, Дункан, что вы очень красивый мужчина. И мне кажется, что в таких случаях обычно… Ну, женщины могут…
Чувственные губы Дункана изогнулись в подобии улыбки.
– Да, мисс, вы совершенно правы. Я ведь каждый день бреюсь и вижу свою физиономию в зеркале. А потому, конечно, знаю, что у меня довольно приятные черты. Не стану отрицать и того, что я не раз этим пользовался, чтобы залезть под юбку к какой-нибудь крошке. Но ведь прямой нос и красивый рот… это всего лишь случайная игра природы. И за красивым лицом не всегда скрывается доброе сердце, так же как за уродством не обязательно скрывается зло. – Дункан взглянул на Джессалин светло-карими ясными глазами, чистыми, как родниковая вода. – Мисс Пул – девушка исключительной доброты, я такой еще не встречал. И если она согласится выйти за меня замуж, я буду счастливейшим человеком на земле. И всю жизнь посвящу тому, чтобы она не раскаялась в своем выборе.
– Ах, эта Бекка… Может быть, я поговорю с ней… Дункан решительно покачал головой и улыбнулся.
– Не беспокойтесь об этом, мисс Летти. Я сам разберусь со своими семейными делами. Просто потребуется немного времени. – Его улыбка стала еще шире, и вокруг глаз собрались мелкие морщинки. – И даю вам честное слово – я не лягу с ней в постель, пока она не станет моей законной женой.
Но Джессалин думала как раз совсем наоборот: не исключено, что если бы ухаживания Дункана были более пылкими, это скорее убедило бы Бекку в искренности его чувств. Она собралась было тактично Намекнуть Дункану на такую возможность, но в это время каменный пол под ногами задрожал.
Джессалин испуганно посмотрела на Дункана. Тот, склонив голову набок, напряженно уставился в направлении основной шахты. Еще через несколько секунд спустя здание потряс мощный взрыв. Тряхнуло так основательно, что Джессалин упала на колени. Из шахты поднимались клубы коричневой пыли. В воздухе витал слабый запах серы.
Из шахты, эхом отражаясь от стен, неслись крики, послышался топот тяжелых сапог. Сквозь дым и пыль Джессалин видела верхний конец лестницы. На нем появилось черное от копоти лицо. А потом вдруг настала такая гробовая тишина, что можно было слышать, как капает вода. Лишь свеча, прикрепленная к каске рудокопа, продолжала мерцать.
– На седьмом уровне обвал! – закричал рудокоп, когда Дункан бросился к нему, чтобы помочь вылезти на поверхность. – Очень сильный. Там осталось четыре или пять человек. – Он хрипло закашлялся. – Продохнуть невозможно от пыли, да еще и вода пошла.
Из шахты появился еще один. В сердцах швырнув каской об стену, он прохрипел:
– В дальней части выработки обрушились порода и все крепления. Какой-то идиот подложил туда порох.
Из шахты все продолжали и продолжали появляться грязные, мокрые люди, больше похожие на выходцев с того света. Особенно ужасен был один – плотный, коренастый, со свисающими сосульками косматыми волосами. Он все время натягивал каску на самые глаза и, словно этого ему казалось мало, прикрывал лицо рукой. Оказавшись на поверхности, Он, несмотря на тучность, с молниеносной быстротой юркнул за паровую машину и испарился. Однако на какое-то мгновение Джессалин успела перехватить его взгляд. Она могла бы поклясться, что видела змеиные глаза Джеки Стаута.
В это время снизу закричали, что начинают поднимать наверх раненых. Джессалин метнулась к шахте. В ее ушах неотступно звучали слова Дункана: «Если вы ищете графа, то он внизу…»
Она так сильно схватила слугу за руку, что оба чуть не свалились в шахту.
– Где лорд Сирхэй?
Красивое лицо Дункана приобрело пепельный оттенок.
– Рабочие обнаружили новый пласт руды. И граф решил спуститься вниз, чтобы посмотреть все на месте… – Казалось, даже его желто-коричневые глаза лишились цвета. – …На седьмом уровне. Он на седьмом уровне.
Джессалин затрясла головой, как будто желая вытряхнуть услышанное из головы.
– Нет! О Господи, нет…
Ей показалось, что на ее плечи вдруг навалилась непомерная, непереносимая тяжесть. Он лежит там, на земле, придавленный толщей породы, а черная рудничная вода все поднимается и поднимается, заполняя рот, подавляя крики… Его необходимо достать оттуда! Она должна немедленно достать его оттуда.
Она метнулась к куче сваленных в углу инструментов и начала судорожно рыться в них. Вытащив наконец лопату, она вдруг увидела нечто получше – кирку. Прихватив и ее, Джессалин бросилась к шахте.
Дункан попытался вырвать тяжелую металлическую кирку из ее дрожащих рук, но Джессалин держала ее мертвой хваткой. Ей была непереносима мысль о том, что Маккейди лежит там, внизу, а она должна ждать в бездействии.
