IV. Вы должны занять его место.
Форестер едва не задохнулся от неожиданности:
— Вы же не имеете в виду… Вы же не хотите сказать…
— Именно это я и имею в виду, — жестко ответил Уайт. — Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь вам, но вы — единственный среди нас инженер-родомагнетик. Именно вас мы отправим на Крыло IV, чтобы изменить Основную Директиву.
Ученый ухватился похолодевшими руками за неровный край рабочего стола и медленно опустился на деревянную скамью, чтобы унять дрожь в поврежденном колене. Он смотрел на рыжеволосого гиганта почти с обидой.
— Вы же знаете, что я не умею пользоваться телепортацией.
Уайт усмехнулся и ответил:
— Вы научитесь. Вам просто придется научиться, если вы хотите снова увидеть дневной свет. Над нами около тысячи футов плотного камня, и нет ни одного прохода, достаточно широкого для человека.
— Но я… я просто не смогу…
Форестер вздрогнул, нервно сглотнул слюну и ощутил внезапный приступ клаустрофобии. Сырой воздух пещеры казался ему слишком тяжелым и плотным. Доктор всмотрелся в темноту в углах пещеры, куда никогда не падал дневной свет. Он услышал легкое журчание и звук падающих капель — вода стекала откуда-то сверху. Неужели ему придется слушать этот звук вечно? Пещера по сути, была могилой, и Форестер был заживо похоронен в ней — до тех пор, пока ему не удастся совершить невозможное…
Доктор взял себя в руки, перестал стучать зубами и попытался обратиться к доводам разума. Если телепортация перенесла его сюда, то она же поможет ему выбраться. Глубоко вздохнув, он повернулся к Уайту.
— Простите, наверное, падение просто помутило на время мое сознание. Я буду стараться изо всех сил, но не забывайте, что однажды я уже потерпел неудачу, — неуверенно закончил он.
Уайт спокойно ответил:
— Вы можете сделать это. Ведь вы ученый, а психофизика — тоже наука. Значит, вокруг наблюдаемого нами феномена можно выдвигать гипотезы, развивать теорию и устанавливать закономерности. Телепортация — лишь предмет для анализа и логических выводов. У нее есть свои законы, и вы их изучите. Вообще-то это довольно сложная наука. Это естественно — ведь скальпель хирурга не может обратиться на самого исследователя. За годы невероятных усилий я обнаружил больше вопросов, чем ответов. Например, что есть мозг?
Широкие плечи Уайта медленно поднялись, а затем взгляд его устремился к низкому арочному проходу, ведущему в соседнюю комнату пещеры. Форестер знал, что оттуда тоже нет выхода наружу, но Джейн Картер внезапно появилась там из ниоткуда.
Несколько секунд она молча моргала, стараясь привыкнуть к темноте пещеры, а потом подбежала к Марку Уайту. Доктор заметил белую изморозь на потрепанной меховой шубке девочки и ее темных непокрытых волосах. Посиневшая и дрожащая от холода, она протянула Уайту небольшую, но явно тяжелую кожаную сумку. Гигант извлек оттуда несколько белых самородков, тоже покрытых пушистым инеем. Он уже начал таять, и струйки воды растекались по деревянному столу. Дрожа то ли от страха, то ли от холода, Форестер молча наблюдал за ребенком — босоногая девчушка преданными глазами смотрела на Уайта.
— Мне надо вернуться туда снова?
Уайт ласково улыбнулся и, посмотрев на кучку самородков, ответил:
— Нет. Думаю, что этого вполне достаточно. Ты очень хорошо поработала, Джейн, и Грейстон приготовил тебе кое-что вкусненькое. Иди поешь.
— О, спасибо! Я так рада, что не надо больше идти туда — там ужасно холодно!
Девочка, сияя от счастья, побежала к нише, в которой Грейстон помешивал что-то ароматное в своем горшочке — теперь горшок стоял на электрической плите. Изумленно глядя на оттаивающие льдинки на воротнике и волосах Джейн, Форестер не мог прийти в себя от шока.
Уайт медленно произнес:
— Там действительно очень холодно. Богатейшие месторождения палладия наверняка были вымыты из почвы давным-давно, потому что на планете больше нет эрозии. Она потеряла звезду, когда-то согревавшую ее поверхность, и теперь там слишком холодно для существования плотной атмосферы. Температура близка к абсолютному нулю.
Форестер моргнул и потряс головой.
— Вы хотите сказать, что Джейн способна преодолеть любой закон природы?
— Нет. Она просто научилась использовать принципы психофизики — вероятно, неосознанно. Она адаптируется. Сначала Джейн всегда дрожала от холода — и на Драконьей скале, и здесь, когда мы впервые попали в эту пещеру. Но теперь она научилась регулировать температуру своего тела, — ответил Уайт.
— Но каким образом? — выдохнул Форестер.
— Она не может это объяснить. Мне хотелось бы знать наверняка, но я в состоянии лишь строить догадки. Вероятно, она подсознательно способна сохранять вокруг себя фрагмент атмосферы необходимой плотности и до минимума сокращать диффузию молекул в окружающее пространство. Это единственное объяснение феномену выживания в практически безвоздушном пространстве. Точно так же она способна контролировать потери организмом воды и тепла. Думаю, девочка даже может обращать углекислый газ в кислород, чтобы восполнять его количество в крови. Но каким бы образом она это ни делала, ей удается достаточно долго продержаться в условиях почти абсолютного вакуума.
Холодок пробежал по спине доктора. Он с трудом произнес:
— А вы уверены, что она человек, а не мутант?
Гигант уверенно воскликнул:
— Она такой же человек, как мы с вами! Эти способности изначально имелись у каждого человека, но со временем были забыты и частично утрачены. Мы не используем величайшие дары природы, Форестер. А я до сих пор не уяснил себе законов, по которым они действуют. Возможно, я не вижу какого-то фактора, лежащего совсем на поверхности, — в голосе великана вдруг прозвучало отчаяние.
Чтобы немного расслабиться, он схватил еще один белый слиток и с силой швырнул его на пол. Неугасимый огонь полыхал в глазах Уайта, и Форестер вдруг почувствовал всю ненависть и боль, горечь и упорство, питавшие это пламя. Но один человек, пусть даже обладающий сверхъестественными возможностями, был не в силах остановить гуманоидов. Немного успокоившись, доктор привел в порядок мысли и попытался уяснить, что именно требуется от него самого.
Глава двадцатая
Даже если предположить, что они смогут проникнуть сквозь все известные и скрытые защитные механизмы гуманоидов и достигнуть Крыла IV… Более того, получат свободный доступ к машинам, составляющим центральный комплекс, созданный Уорреном Мэнсфилдом… Допустим, что все это им удастся.
Но Форестер не сомневался — и в этом случае их ждет поражение.
Доктор криво усмехнулся и посмотрел на Уайта:
— Подобные машины не так уж просты. Даже те примитивные приспособления, которые я создал для пилотирования родомагнитных ракет, достаточно сложны.
— Но они выглядят обыкновенными механизмами. Кроме того, ваши с Мэнсфилдом изобретения попадают в сферу одной и той же науки — он называл ее кибернетикой.
— И все-таки это не просто. Я согласен, родомагнитные машины выглядят довольно примитивно — там нет ни проводов, ни сложных конструкций. Подобная простота и делает возможным само существование гуманоидов. Увы, принцип функционирования здесь гораздо сложнее, чем устройство механизма. Ведь родомагнитная машина действует по иному принципу, нежели электромагнитная.
Уайт нахмурился и принялся нервно теребить бороду.
Форестер терпеливо продолжал объяснять:
— Обычное электромагнитное реле имеет только две позиции — «включить» и «выключить». Вакуумные электронные лампы работают по тому же принципу. Одна такая лампа может заменить тысячи механизмов, но имеет все те же два режима. Другими словами, ее память сводится к комбинациям чисел двоичной
