ожидал, что обнаружу какую-то странность.
Глава третья. МАЛЬЧИК, КОТОРЫЙ ВИДИТ ЗВУКИ
Очевидно, Джим Филлер переменил свои намерения и рассказал жене о нашем разговоре, потому что она, похоже, не удивилась, увидев меня. По такому случаю меня повели было в парадную комнату — занятное помещение, где все выглядело, как на сцене. Но я остановил Аду Филлер, когда она протянула спичку к камину, и предложил всем пройти на кухню. Там мы все почувствовали себя естественнее, не столь официально, да и кухонная плита наверняка топилась с самого утра. И все-таки начать было нелегко. Никто из нас не желал напрямик заговорить о проблеме. Пришлось обменяться множеством ничего не значащих фраз, прежде чем Джим по своему обыкновению не высказал все напрямик.
— Я знаю, это похоже на бред, доктор, но это правда. Мы с моей хозяйкой поклясться готовы. Так вы меня выслушаете, а?
— Продолжайте. Рассказывайте все как есть. Вопросы я задам потом,— уверил его я.
— Ну, значит, так. В субботу мы все сидели здесь за аем и ждали, когда по радио будут новости. Я, видите ли, отел проверить номера...— начал он.
Слово за слово Джим поведал мне действительно странную историю.
Миссис Филлер накрывала на стол, а тем временем муж дети ждали, когда заварится чай. У Джима были наготове записи номеров, на которые он поставил, и карандаш, чтобы все отметить. В шесть часов он включил Дройтвич. Это означало, что им придется выслушать прогноз погоды и тьму болтовни о политике, прежде чем начнется самое главное, но никогда нельзя быть уверенным, сколько времени пройдет до спортивного бюллетеня, а пропустить его Джим не хотел ни в коем случае. Ну, он все включил, как положено, и огонек загорелся, но не раздалось ни звука. Некоторое время он щелкал выключателем и так и эдак, затем осмотрел наружные провода. Все в порядке.
— Э-эх. Эта дрянь почему-то неисправна. Вот так-так,— удивился он.
Перевернул приемник и снял заднюю крышку. На вид — все как надо, по крайней мере — никаких серьезных неисправностей. Джим почесал голову. Не так-то и легко найти неполадку в этих современных приемниках, совсем не то, что в добрые старые дни.
И вот тогда-то юный Тэд проявил интерес к ситуации.
— Что с ним случилось, папа? — спросил он, подойдя ближе.
— А я откуда знаю? — с раздражением ответил Джим. Вот тут-то и произошла странная вещь. Джим сказал,
что Тэд поглядел на него «вроде как удивился, что ли», затем всунулся между ним и приемником. Как сказал Джим, мальчик не заглядывал внутрь, а приложил к приемнику голову, как если бы собирался его боднуть. Затем снова поднял голову и посмотрел на отца.
— Это там внутри. Оно вон там останавливается,— сказал мальчик и указал на черную коробочку внутри приемника.
— Это был трансформатор,— сказал Джим.— И ведь пацан оказался прав. Парень, который вчера смотрел приемник, сказал, что в нем одна из обмоток тю-тю.
Позднее Джим вспомнил еще один забавный случай.
За несколько дней до того он взял сына с собой на воскресную прогулку. Они шли по дороге на Дерби, где параллельно шоссе бегут электропровода, когда юный Тэд вдруг безо всяких причин посмотрел на столб и сказал:
— Вот и все.
Джим не мог понять, о чем таком он говорит, да и, вероятно, не шибко этим интересовался, но вспомнил, что по дороге обратно юный Тэд также ни с того ни с сего сказал:
— А вот теперь опять началось.
И не раньше, чем они вернулись домой, Джим узнал, что где-то на линии случился обрыв, из-за которого с полчаса или около того не было тока.
Но об этом он только потом вспомнил. А в тот момент его заботила главным образом перспектива пропустить футбольные новости.
— Придется теперь переться покупать «Футбольное обозрение», когда придут эти чертовы газеты,— проворчал он.
Юный Тэд не ответил ему сразу же. Некоторое время мальчик сидел молча и выглядел, скорее, недоумевающим, чем растроенным ситуацией. И вот он спросил:
— А зачем, папа?
— Как это зачем? — спросил Джим, думая все о том же.
— Ну зачем тебе покупать газету?
— А затем,— терпеливо объяснил ему Джим,— что мы не можем послушать это дурацкое радио, вот зачем.
В течение некоторой паузы юный Тэд переваривал информацию.
— Ты хочешь сказать, тебе не слышно, что оно там говорит? — спросил мальчик.
— Да, это я и хочу сказать. А как ты думаешь, разве кто-то из нас что-то услышит, пока радио не действует? Заткнись и пей чай.
Настала новая пауза.
— А я слышу,— задумчиво сказал юный Тэд.
— Что ты слышишь?
— Слышу, как он там говорит.
Джим перевел взгляд на сына. Несколько секунд он сурово смотрел на него, не произнося ни слова. Он не хотел отчитывать парнишку за вранье, если это всего-навсего какая-то детская фантазия.
— Ну так скажи нам, что говорит этот тип,— предложил он. И юный Тэд ответил:
— Брендфорд — один. Стоун-сити — ноль. Дерби — ноль. Бирмингем — один. Эвертон — два.
— И все было правильно,— продолжал Джим, подавшись вперед.— Я знал, что все правильно. Я проверял по своему списку, когда он говорил, ну а затем вышел и купил газету, чтобы знать наверняка. Черт возьми, да ведь он ни разу не ошибся.
Когда Джим замолчал, заговорила Ада Филлер.
— Я отродясь ни о чем таком не слыхала. Как-то это все неестественно. Вы думаете, это не опасно, доктор?
Я взглянул на них, чувствуя себя здорово ошеломленным. Не было сомнений, что они говорили правду. Джим выглядел чертовски серьезным и несколько обеспокоенным. Ада еще более встревожена. Это была та самая материнская тревога, когда женщина почему-то надеется, что ребенок ее будет необыкновенным — и в то же время абсолютно нормальным, выдающимся — и в то же время ничем не выделяющимся.
Я не смог ответить. Мысленно я искал разумное объяснение, но ничего придумать не смог. И тут я вспомнил о загадочном мурлыканье ребенка, когда он лежал в колясочке более трех лет назад. Любопытство вынудило меня спросить:
— Тэд любит музыку?
— Ну, он у нас ни на чем не играет,— сказала миссис Филлер.— Он еще маленький, так ведь? Но он часто напевает — всякие такие мотивчики, которых я никогда не слышала.
Джим посмотрел на меня.
— Вы этому не верите, доктор? То есть, тому, что он на самом деле слышал радио, которое не работало?
— Ну, видите ли, Джим, это надо немного переварить. А вы бы поверили, окажись вы на моем месте? Должно быть какое-то объяснение.
— Так-то оно так, есть объяснение. Но оно окажется каким-нибудь странным, ведь это вовсе не фокус. Я приведу парнишку сюда, и вы его посмотрите.
