Зимняя гонка Фрэнки Машины

порошка.

– Что это значит?

– Она наживка и предназначена для определенного человека, но не сейчас.

Большую часть вечера Саммер просидела с Фрэнком и Майком – болтала, смеялась и делала вид, будто не замечает, что творится кругом. Она рассказывала о своих школьных годах, о том, как два семестра проучилась в колледже, как ей там не понравилось и она бросила учебу. Рассказала она и о том, что забеременела и родила дочку, а ее дружок, который, как она думала, любит ее, сбежал.

Время от времени на нее предъявляли права то один, то другой из гостей Гарта, однако или Фрэнк, или Майк бросали:

– Она не для вас, – и так как немногие парни на этой земле пошли бы против Фрэнка или Майка, не говоря уж о том, чтобы пойти против них обоих, то никаких проблем не возникало.

Но на яхте был один парень, который глаз не спускал с Саммер, хотя и держался на расстоянии – молодой, лет тридцати, может быть, немного моложе или немного старше, с мальчишеским лицом вечного богатого сынка. Приближаться он не приближался, но Фрэнк видел, как он смотрел на Саммер с расстояния то десяти, то пятнадцати футов. И с лица у него не сходила странная ухмылка – недостаточно открытая, чтобы выдавать вожделение, однако самонадеянная, словно у него была тайна, причем важная тайна.

Майк заметил, что Фрэнк наблюдает за ним.

– Ты его знаешь? – спросил он.

– Нет, – ответил Фрэнк.

Тогда Майк улыбнулся и прошептал его имя.

– Шутишь, – отозвался Фрэнк и повнимательнее вгляделся в сенаторского сынка.

На яхте был один сенатор, однако как боссы боссам рознь, так и сенаторы сенаторам. Скажем, в Канзас-сити, Джерси или, например, Лос-Анджелесе есть боссы, хотя они и не того ранга, что боссы Чикаго, Филадельфии или Нью-Йорка.

А этот парень был сыном сенатора, который возглавлял ключевой банковский комитет. Папочка мог бы в один прекрасный день стать президентом, и не только банка, но Соединенных Штатов Америки, поэтому и присутствовавший на яхте сенатор, и конгрессмены относились к юнцу почтительно, позволяя ему наряду с остальными нюхать кокаин.

Фрэнк и Майк наблюдали за ними, и Майк запел:

Есть те, что с флагом в руках рождены,
С красно-бело-синим знаменем, у-у- у,
И под звуки марша «Привет вождю»
Они лихо тебя убью-ют, боже мой…[26]

Фрэнк присоединился к нему, когда дело дошло до припева:

Но я не из них, но я не из них,
Я не сенатора сын, сын.

Вот так они и прозвали парня – «Везучий сынок», и этот Везучий сынок явно смотрел на Саммер Лоренсен как на нечто, что должно принадлежать ему.

Она наживка и предназначена для определенного человека, но не сейчас.

Она была потрясающая, вспоминает Фрэнк. Ее товарки вдыхали кокаин и ублажали двоих, троих всего в футе от нее, а она продолжала болтать о девичьей баскетбольной команде в своей школе, о красивой яхте и отражении городских огней в воде.

Калигула и Поллианна.[27]

Потом она, ровно дыша приоткрытым ртом, заснула в том же кресле, на палубе, и капельки пота блестели у нее над верхней губой.

Утром, когда яхта вернулась на стоянку, пассажиры были в таком виде, словно их всех поразила чума. Они лежали на палубе в разных позах, в разной степени дезабилье, стонали, и над ними витали запахи засохшего пота и прочих секретов, портившие свежий соленый воздух.

Сорок минут Фрэнк с Майком помогали Сондерсу будить гостей, одевать их, вливать им в рот кофе и апельсиновый сок и рассаживать их, счастливых и обессилевших, по машинам.

Несколько избранных получили приглашение Гарта – но не в тот дом, в котором он жил в Ла-Холле, а в другой, который находился на Солана-Бич и в котором он проводил «выходные». Туда Фрэнк привез Саммер. Почти всю дорогу она проспала и открыла глаза лишь когда они въехали на подъездную аллею.

– Ого! – воскликнула она.

Это истинная правда, вспоминает Фрэнк, она в самом деле сказала: «Ого!»

Не то чтобы дом Гарта не заслуживал этого «ого». В 1985 году он стоил полтора миллиона долларов и должен был производить впечатление, которое производил. Большой, ухоженный, белый, современный, с окнами во всю стену, будто приглашавшими в гости океан.

Фрэнк понятия не имел, насколько он подорожал со временем.

Наверное, теперь его можно продать миллионов за шесть-семь.

К дому подъехал Майк и открыл дверцу для второй девушки, потрясающей рыжей красотки с зелеными глазами, казавшейся рядом с простушкой Саммер обольстительницей, агрессивной и искушенной.

Фрэнк делает над собой усилие, чтобы вспомнить ее имя.

Алисой. Алисой… кажется, так. Она была откуда-то с Юга, во всяком случае, у нее был южный выговор.

Гарт вышел из дома вместе с улыбавшимся Везучим сынком, на котором не было ничего, кроме полотенца, обернутого вокруг бедер.

Очень важная персона.

Ты сервировал ее, думает Фрэнк. Сервировал, как особое блюдо.