— Хай-хай, капитан. — Ее улыбка была совсем не такой, как на обложках журналов; она была теплой, гораздо более выразительной, чем любые слова, и обозначала гораздо более глубокие отношения, чем бывают у модели и ее босса. А почему бы и нет? Ведь фотографии Коры Беннет не лгали: от кончиков ухоженных ногтей до прекрасных волос — она была волнующе восхитительна, и это оценил бы любой мужчина…
— Что ж, увидимся завтра в магазине. — Улыбающиеся глаза Эрика скользнули по личику Джил, — Кора покажет вам мой офис.
— Да, мистер Норлунд, — манерно ответила Джил. Теперь ей казалось, что тот дождливый английский вечер, когда она заснула у него на плече, был только сном — тогда Эрик был каким-то другим. А сейчас он протянул ей ладонь, девушка быстро пожала ее и тотчас же отдернула свою руку. Джил осталась в коттедже одна, Норлунд и Кора вышли на залитую солнцем террасу, а потом во двор, их голоса звучали все тише. Они проговорили минуту или чуть больше. Чувство одиночества с головой накрыло Джил и не отпустило даже тогда, когда она услышала, что они попрощались, после чего Кора вернулась в гостиную.
— Так, значит, ты и есть маленькая протеже Викинга? — Засунув руки в карманы брюк, девушка смерила Джил взглядом. — Наверное, ты боялась, что мы тут все неотесанные и примитивные, а?
Джил улыбнулась, не переставая чувствовать себя котенком в львином прайде, даже когда Кора дружески подтолкнула ее плечом и пригласила осмотреть коттедж и отдохнуть.
Кухня оказалась довольно маленькой, но функциональной: электрическая плита, холодильник, безукоризненно чистая раковина, кухонная стойка и два табурета.
— Ты умеешь готовить? — поинтересовалась Кора и очень обрадовалась, когда Джил пообещала доказать это, пожарив на обед купленный Корой бифштекс, картофель и сделав зеленый салат.
— Если ты не сидишь на диете, я могла бы еще сделать вишневый пирог, — добавила Джил, заметив в застекленном шкафчике консервированную вишню.
— Что ж, — Кора хлопнула себя по бедрам, чуть более округлым, чем было положено моделям — как подумала Джил, но, без сомнения, это устраивало «большого босса», — я полагаю, что кусочек домашнего пирога мне не повредит, тем более что я и так уже клиент «Слендереллы» — это шикарный женский гимнастический зал, и, как мне кажется, тебе туда ходить незачем. И как тебе удается сохранять такими худыми, совсем как у мальчика, ноги?
— Я много хожу пешком и вообще целый день на ногах, — засмеялась Джил. — Конечно, работа за прилавком не является для меня пределом желаний, но мне она нравится.
— Ты и в самом деле находишь удовольствие в работе? — поинтересовалась пораженная Кора. — Тогда, значит, вы с Викингом одного поля ягоды. Не думаю, что этот парень находит в чем-то больше радости, чем в заваленном доверху отчетами о продажах столе, разных производственных идеях и так далее. Он — большое колесо, вокруг которого вращаемся все мы.
— Я заметила, что ты называешь его Викингом, — сказала Джил, оглядывая спальню, которая была немногим больше, чем кухня. Пара диванов, накрытых чехлами, с яркими ковриками у подножий, туалетный столик с зеркалом, окруженным, совсем как у кинозвезд, лампами, и с бесчисленным количеством пузырьков и баночек, в беспорядке расставленных на нем.
— Он же большой, сильный датчанин, совсем как настоящий викинг. — Кора остановилась у столика и накинула на запястье прелестную цепочку. Солнечные лучи, проникающие через жалюзи, упали на ее волосы, блики засверкали на них, словно новенькие монетки; дотронувшись пальцами до цепочки и застегнув изящный замочек, она таинственно улыбнулась. Джил, наблюдая за ней, подумала, что девушка похожа на богиню огня из северных мифов, ей хотелось знать, что если Кора, эта современная богиня, которой поклоняются мужчины, видя ее на обложках журналов, увлечена Норлундом, то насколько серьезны их взаимоотношения. Ведь между ними определенно что-то было. Это чувствовалось в атмосфере дома, к тому же Эрик был совершенно уверен в согласии этой женщины еще до того, как попросил ее разделить стол и постель с другой женщиной.
Женщиной? Джил почувствовала, что внезапно криво улыбнулась, — она знала, насколько проигрывает на фоне прекрасной Коры.
— У тебя, наверное, остались поклонники в Англии? — Зеленые глаза Коры, поблескивая, испытующе смотрели на Джил. — А я ни одного из своих не видела уже несколько лет!
— Ни одного — кого? — Джил встревоженно посмотрела на собеседницу и расстегнула «молнию» чемодана, который лежал на ее кровати.
— А ты как думала, конфетка? — засмеялась Кора, ее взгляд стал ласковым и теплым. — Ты ведь ничего не знаешь об ужасной людской доле? Ты пока обо всем судишь поверхностно, все идеализируешь, составляя свое мнение на общепринятых представлениях. Ох-хо, подумать только, я была такой же, как ты… наивной.
— Я начинаю думать, что цинизм такая же неотъемлемая черта американцев, как ревматизм у англичан, — заметила Джил, натягивая пушистые домашние тапочки, которые были похожи на котят, свернувшихся клубочками у ее ног.
— М-м, остроумно, — протянула Кора. — Я вижу, ты будешь больше чем просто вежливая соседка… Думаю, что мы с тобой поладим, Джил Прайд.
— А у тебя, конечно, были сомнения? — Девушка прижала к щеке гаэльский шелк тонкого свитера глубокого янтарного цвета, купленного перед отъездом из Лондона, — вещица вряд ли была способна защитить от прохлады, но, несмотря на это, стоила немалых денег.
— Совершенно верно. — Кора начала накладывать лак персикового цвета на свои длинные ухоженные ногти. — Я была далеко не в восторге от идеи Эрика поселить тебя здесь, когда он позвонил и попросил меня об этом. Я… я думала, что ты окажешься такой… высокомерной английской мисс, ты понимаешь, дебютанткой, над которой можно позабавиться. Но он большой начальник, только поэтому, и ни по какой другой причине, я согласилась… кстати, я предупредила, что ты выселишься отсюда, если мы не сможем ужиться, а он рассмеялся — теперь я знаю почему. — Лицо Коры осветилось ребяческой, озорной улыбкой. — Ты всего-навсего беззащитная овечка, так что добро пожаловать и оставайся здесь, сколько захочешь. Тебя не отпугнули мои великолепные ковры с Корфу, к тому же ты умеешь готовить, а я могу только разогреть что-нибудь. Я только модель, дорогая, рожденная для шиншилловых мехов и икры, для высокого положения в обществе и настоящих бриллиантов.
Джил очень хотелось бы знать, насколько все это правда; для Коры было настоящим удовольствием шутить по этому поводу, хотя, судя по всему (забавно, до чего легко мы составляем мнение о других людях), она была настоящим золотоискателем — хладнокровным и расчетливым. Возможно, жизнь, полная соперничества, которое скрывалось за внешним лоском, прятала и присущую Коре теплоту, в то время как работа ~ постоянные показы нарядов от знаменитых кутюрье и дорогих мехов — пропитала все ее существо страстным желанием владеть этим великолепием. Но даже модель, заработавшая статус «девушки с обложки», не получала таких денег, на которые можно было купить больше чем шиншилловый воротник, поэтому для достижения своей цели ей следовало бы сделать марьяж с богатым мужчиной.
Эрик Норлунд, богатый, да еще и привлекательный, был именно таким человеком, и Кора ради его привязанности поступалась некоторыми своими желаниями. Ведь куда лучше, если она действительно хотела иметь наряды от всемирно известных кутюрье и деликатесную икру, получать все это от мужчины, который нравился бы ей.
— Не надо рассматривать меня с точки зрения старомодных взглядов на жизнь, Джил, — усмехнулась Кора. — Сейчас ты на земле предприимчивых, где мало кто довольствуется только тем, что любуется звездами и наслаждается пением птиц.
— Я всегда понимала так, что американцы страстно желают быть любимыми. — Джил сложила свое нижнее белье в ящик комода, на который указала ей Кора. Чтобы там был приятный запах, хозяйка клала в него маленькие мешочки с душистыми травами — очевидный знак сентиментальности, притаившейся под маской искушенной модели, или привычка, привезенная из родного дома. Эрик Норлунд, когда они ехали сюда, рассказал Джил, что Кора родом из Каролины. Она научилась говорить практически без южного акцента, но все еще так сильно растягивала слова, что многие считали, что ей не избавиться от этого никогда.
— Любовь — это очень глубокий предмет. — Браслет Коры тихонько позвякивал, стоило ей
