с тетушкой Мод. А вот здесь и сейчас – настоящая жизнь. Солнце играло с металлическим замком сумочки Паулы. Ее лицо в тени широкой шляпы казалось белым как мрамор, если не считать рубиновых губ...
Тина чувствовала, что этой женщиной движет ненависть. Такие рождаются от неразделенной любви. В ее сердце была какая-то червоточина... и это делало Паулу опасной, вооружало ее какой-то секретной информацией, нацеленной прямо в уязвимое сердце Тины.
Глава 6
Паула оказалась членом Морского клуба, и, когда они шли через длинный современно декорированный коктейль-холл, ее то и дело приветствовали друзья, с откровенным любопытством рассматривавшие Тину. Паула на бегу представила ее знакомым супругам-плантаторам, но тут же увела под благовидным предлогом. Похоже, ей не терпелось остаться с Тиной один на один, и эта чета не входила в ее планы.
Наконец спутницы уселись в плетеные кресла на отгороженной занавесом площадке, с которой открывался вид на частный пляж, у берегов которого бронзовотелые молодые люди рассекали волны на узких досках для серфинга.
– Попробуй «Сэнгери», – посоветовала Паула, когда над ними склонился официант. – Очень рекомендую.
Тина согласно кивнула, не подозревая, что заказывает коктейль из вина и ликера «Кюрасао». Вскоре на столике красовались два высоких бокала с кусочками льда, украшенные мускатом и ломтиком лимона. Тина жевала подсоленное печенье, наблюдая за серфингистами, и не могла расслабиться. Ее внимание привлек загорелый гигант, с царственным безразличием поднимающий аквамариновые брызги. Когда он закладывал крутые повороты, его львиная грива развевалась на ветру, а поджарое широкоплечее тело казалось таким гибким и грациозным, словно принадлежало туземцу.
Паула тоже за ним наблюдала, вкладывая сигарету в мундштук и поднося к ней огонек зажигалки.
– Какой красивый самец, правда? – растягивая слова, произнесла она. – У таких мужиков обычно нет ничего на уме, кроме женщин и развлечений, но Дасье д'Андремон – любопытное исключение из правил. Полагаю, в его жилах течет благородная кровь, и говорят, что у него на Мартинике обширные владения.
– Но ведь французы редко бывают такими светловолосыми, правда ведь? – заинтересовалась Тина, пригубив свой бокал и чуть не поперхнувшись его содержимым.
– Он необычен в нескольких аспектах. – Паула потушила окурок сигареты, сжимая мундштук острыми отполированными ногтями. – Несмотря на внешнюю привлекательность, он до сих пор холост, может сближаться с женщинами и бросать их, причем большинство считает, будто он делает это постоянно. И каждой кажется, что вот-вот он сделает ей предложение. Ведет такие разговоры: мол, как насчет того, чтобы стать моей женой? Кстати, как твоя супружеская жизнь?
Ну вот оно, решила Тина, проверяет на прочность второй брак Джона. Паула больше не могла оставаться в стороне – так жужжащие рядом с Тиной золотистые пчелы не могли забыть про цветы.
– Хорошо, – уверенно ответила она. – Мы также подружились с Лиз.
– И с Джоном, конечно? – подошла Паула с другой стороны.
Вопрос был двусмысленным и провокационным, и Тину на мгновение охватило отчаяние.
– Мы на самом деле друзья, – ответила она. – А, по-вашему, разве бывает иначе между женами и мужьями?
– Между другими мужьями и женами – возможно, моя дорогая. – Праздную леность Паулы мгновенно сменила настороженная бдительность, при этом ни один мускул ее грациозного тела не шевельнулся, но блеск зеленых глаз и то, как интриганка держала сигарету, ясно говорили о том, что она выпустила коготки. – Добрые приятельские отношения легко устанавливаются при тихой семейной жизни, но не при страстной любви. При этом женщина частенько начинает искать поддержки у матери и даже уходит к ней жить.
– Моя мать умерла, – сказала Тина, сознавая, что ей остается уповать лишь на свое остроумие и прямоту. – Я росла со своей тетушкой и не сомневаюсь, что в любой ситуации предпочту жить с Джоном.
– Ты сама зарабатывала себе на хлеб? – Паула покачала длинной стройной ногой в черной остроконечной туфельке, отбросила окурок щелчком пальца, явно никогда не знавшего прикосновения к клавишам пишущей машинки, и от нее повеяло духами стоимостью в целое состояние. – Случаем не продавщицей была – или что-то в этом роде?
У Тины мурашки по коже побежали от враждебности, с которой Паула смотрела на нее, а ее пальцы так стиснули бокал, что ногти побледнели, на глазах теряя свой природный бледно-розовый оттенок.
– Я работала стенографисткой-машинисткой, мисс Кэрриш, – жестко ответила она, нисколько не стесняясь своей честной профессии. Что ж, судьба не подарила ей брата с хорошо оплачиваемой работой, с которым она не испытывала бы нужды и, наверное, тоже могла бы сорить деньгами.
– Машинистка, значит? – Сузившиеся зеленые глаза осмотрели Тину, явно не находя в ней ничего достойного внимания. Очевидно, они увидели только застенчивость, угловатость затянувшейся юности, ласковый взгляд котенка, который привык, что все его любят и играют с ним. – Ты поймала очень крупную рыбу на весьма скромную наживку, не так ли, моя дорогая? – Одновременно с этой репликой из ее тонкого, словно прорезанного лезвием рта вырвалось облачко сигаретного дыма и медленно растаяло в воздухе.
Слушая Паулу, Тина почувствовала себя глупой девчонкой, хотя знала, что, после того как они расстанутся, ей тут же придут в голову остроумные колкие ответы.
– Я... я вышла замуж за Джона вовсе не потому, что мне были нужны талоны на обед, если вы это имеете в виду, – возразила она. – Ничего бы не изменилось, не будь он даже талантливым известным скульптором.
– О, не изображай, что тебе безразличны деньги! – Звякнули кусочки льда... лед шуршал и в хрипловатом голосе Паулы. – Джон едва не отказался от поездки в Англию... у него сильно болела левая нога, но тебе, конечно, это прекрасно известно.
По спине Тины словно провели кусочком льда – она этого не знала!
– Думаю, ты ему вовремя подвернулась, – протянула Паула, – как только Джон заметил у себя несколько седых волосков, ему потребовалось подтверждение, что он остается мужчиной и еще способен нравиться маленьким цыпочкам. Такие любовные истории случаются с мужчинами сплошь и рядом. Ты должна благодарить судьбу, что ваши отношения были оформлены законным образом. Это просто чудо!
– Спасибо вам. – Тина говорила без капли иронии, все ее мысли были прикованы к Джону, который так мало рассказал ей о том, что ему нравится и что его тревожит. Паула знала о нем гораздо больше, и это знание имело горький привкус, который не могло перебить даже спиртное в ее бокале. У Тины застучало в висках, и она сняла шляпу, подставив волосы ветру, раскачивающему раздвоенные изогнутые пальмы на берегу. Блондин в белых шортах больше не рассекал серебристо-сапфировую мозаику...
– Почему бы тебе не постричься и не сделать стильную прическу? – невинно поинтересовалась Паула. – Длинные волосы, если они от природы не вьются, быстро редеют.
Ее собственные бронзовые локоны были уложены тяжелым узлом на затылке, и Тина, устав быть мишенью для шпилек, нанесла ответный удар.
– Джон умолял меня не обрезать волосы, – ответила она. – Они ему нравятся такими.
– Но ты выглядишь персонажем из «Алисы в стране чудес»! – фыркнула Паула. – Джон же взял тебя в жены не только для того, чтобы ты стала сестричкой для Лиз, а?
– Очень надеюсь, что так! – Спокойная по природе, Тина на этот раз была готова надерзить, и ей хотелось вложить в свои слова особый смысл, который Паула не могла не уловить. Суть ее реплики дошла до интриганки, которая сидела неподвижно, смотря на море, затем картинка плавно изменилась, как на киноэкране, и длинная белая рука сделала знак официанту, чтобы тот принес еще бокал пьянящего «Сэнгери». Тина решила гордо подняться и уйти, осмелев, словно мышка, намеревающаяся выпрыгнуть из своей норки. Ее пальцы уже взялись за соломенную шляпу.
– Я хотела бы тебе кое-что показать. – Паула щелкнула замком сумочки и достала небольшое портмоне, в котором хранились две цветные фотографии. Она передала портмоне Тине, которая взяла его дрожащей, выдающей ее волнение рукой. Мужчиной на снимке был Джон... Тогда он был мужем женщины, запечатленной на другой фотографии.
Разглядывая снимки, Тина забыла обо всем на свете, настолько поразило ее женское лицо. Брови
