– Нет. – Он слишком остро чувствовал свою вину и не хотел, чтобы сейчас его кто-то видел. – Но я позвоню вам, как только мне станет что-нибудь известно.
– Я буду молиться за нее, – произнесла мать.
– Спасибо.
Клиника милосердия была ближайшей больницей и, как оказалось, именно той, в которую он бы поместил ее, если бы ему пришлось выбирать. Частная клиника, с профессиональным персоналом и солидной репутацией. В приемном покое, едва он назвал имя Сильви, регистратор сказал:
– Сейчас ей делают рентген. Присядьте. Доктор, как только освободится, выйдет поговорить с вами.
– Спасибо.
Маркус опустился в удобное виниловое кресло, снова и снова переживая тот мучительный момент, когда увидел, как Сильви падает, и когда он не успел поймать ее… Господи, какой маленькой она выглядела на этой мостовой! Она и есть маленькая, с внезапной болью вспомнил он. Она так вздорна и забавна, что порою он забывал, как хрупки ее тонкие руки, доверчиво лежащие в его руках, как ее висок едва достает до его подбородка, когда он обнимает ее…
Через час к нему вышел низенький человек в голубой униформе и с маской, болтающейся на шее. Маркус вскочил.
– Как Сильви?
Врач протянул руку:
– Я доктор Колтер. Вы близкий родственник мисс Беннетт?
– У нее нет родственников, – ответил Маркус, пожимая протянутую руку. – Но я ее близкий знакомый. Как она?
– В машине мисс Беннетт пришла в сознание и, похоже, мыслит вполне логически. Ей наложили семь швов. Очевидных внутренних повреждений нет, признаков перелома скулы или сотрясения мозга тоже. – Доктор поднял брови. – Конечно, за ней придется внимательно понаблюдать. Если будут какие-либо изменения, немедленно везите ее сюда.
– Я могу увидеть ее?
– Я попрошу сестру позвать вас, когда вы сможете ее забрать.
Вспомнив просьбу матери, Маркус позвонил ей и сообщил, что с Сильви все в порядке. Затем, положив трубку, вспомнил о дружбе Сильви с Роуз Карсон. Он был уверен, что Сильви не хотела бы, чтобы Роуз беспокоилась из-за ее позднего возвращения. Как только он положил трубку после разговора с Роуз, регистратор позвал:
– Родственник Сильви Беннетт!
Маркус последовал за сестрой через приемный покой. В коридоре перед дверью палаты остановился и глубоко вдохнул. Что он ей скажет? Извинения тут неуместны. Он медленно выдохнул и открыл дверь. В комнате было темно, и до него вдруг дошло, что уже почти полночь. Одна маленькая лампочка под белым плафоном слабо освещала изголовье кровати.
– Сильви! – хриплым голосом позвал он, подойдя к кровати.
Она лежала с закрытыми глазами, и он видел, каких усилий ей стоило поднять веки: Было ясно, что она сразу поняла, кто стоит у ее постели. Отчужденно и безразлично прошептав: «Уходи», она отвернулась к стене.
– Я очень сожалею о том, что наговорил тебе! – Поколебавшись, Маркус признался: – Мне было больно, и я выплеснул свою боль на тебя!
Она по-прежнему не отвечала.
– Тебе не обязательно меня прощать, – произнес он. – Вероятно, я этого не заслуживаю. Но ты должна знать, что ни одна женщина не вызывала у меня таких чувств, какие вызвала ты.
Ответа не последовало.
– Тебя сейчас выпишут. Я отвезу тебя домой. Снова никакой реакции. Когда он уже начал думать, что все пропало, она зашевелилась. Все еще лежа отвернувшись к стене, она протянула руку в его сторону. Он сглотнул, проклиная давящую боль в груди, от которой не мог избавиться. Протянул руку, мягко обхватил пальцами ее маленькие тоненькие пальцы и с облегчением закрыл глаза.
Она проснулась рано и долго не могла понять, где находится. Голову пронзала тупая боль. Больше, кажется, ничего не повреждено, решила Сильви, медленно и тщательно проверив руки и ноги.
Уверившись, что с ними все в порядке, она огляделась. Комната была выдержана в спокойном кремовом цвете, обои на стенах – с рисунком листьев плюща. Два широких окна задернуты сочетающимися по цвету со стенами шторами, а на постельном белье обыгрывалась все та же тема плюща. Красивые часы из золоченой бронзы, тикающие возле ее постели, показывали 6.02 утра.
Кровать. В ее голове что-то шевельнулось, и она смутно вспомнила, как Маркус вчера вечером принес ее сюда. Сильви с ужасом осознала, что он, должно быть, принес ее к себе домой! В то же самое мгновение она поняла, что кто-то крепко держит ее за правую руку. Слегка повернувшись, она увидела, что Маркус сидит на стуле, придвинутом к кровати. Он склонился над ней, одной рукой подпирая голову, а другой – держа ее руку.
Неужели он просидел около нее всю ночь? Сильви разглядывала его лицо, темные брови вразлет, темные ресницы, закрывающие пронзительные зеленые глаза, жесткую, даже во сне, линию рта.
«Ни одна женщина не вызывала у меня таких чувств, какие вызвала ты». Его голос ясно звучал в ее голове. Вчера Маркус разозлился на нее, и она знала, почему.
Развод его родителей когда-то нанес ему, маленькому мальчику, сокрушительный удар. А теперь Маркус узнал, что отец не был полностью честен с ним… Возможно, он преследует не ту цель… Он, может быть, никогда не признается себе, что сознательно поставил себе цель уничтожить «Колетт»!
