— Тогда я не вижу, в чем проблема. Я провел детство в комнате ненамного больше шкафа. Здесь нечего стыдиться.
Она сжала зубы.
— А вам не приходит в голову, что я не готова для приема гостей?
— Я не гость, — беззаботно отмахнулся он. — Дайте ключ.
Он забрал ключ из ее негнущихся пальцев и открыл дверь, знаком показывая, что ей следует войти первой.
Краткое прикосновение заставило ее тело затрепетать. Это чувство потрясло ее, она никогда не испытывала подобного раньше.
— Куда положить коллаж?
Вежливый вопрос указывал на то, что его не беспокоило легкое касание их пальцев. Обругав себя за такую глупую реакцию, Сэм пошла к карточному столу и смахнула апельсиновую кожуру — остатки завтрака, который она в спешке проглотила утром. Извиняться она не стала.
— Вот сюда.
Костопулос перешагнул через фен для волос и испачканную аэрозолем газету, все еще расстеленную на полу.
Вчера вечером Сэм нанесла на свой проект последний защитный слой лака, но из-за непогоды в квартире было довольно сыро. Девушка очень боялась, что коллаж не высохнет, и поэтому встала пораньше, чтобы ускорить процесс с помощью фена.
— Сейчас принесу молоток и резец.
Сэм складывала инструменты в крошечный бельевой шкафчик рядом с ванной комнатой. Начиная со второго курса она хранила там разнообразные красители и краски, замешенные на акриловой смоле. Пришлось потрудиться, чтобы найти то, что было нужно, и в конце концов она вывалила все на пол.
Когда Сэм с инструментами вернулась в гостиную и положила их на карточный стол, то обнаружила, что Костопулос уселся на ручку дивана и изучает последнюю созданную ею скатерть, а в левой руке сжимает деревянную скалку, всю в зазубринах, которую она использовала для чего угодно, кроме приготовления пищи.
В первый раз с момента их встречи Сэм заметила веселые искорки в глубине его черных глаз.
— Полагаю, вы это держите на случай незваных гостей.
Сэм удивленно заморгала — она и не думала использовать свою скалку как оружие.
— Какая чудесная мысль!
Ее непосредственность, должно быть, позабавила Костопулоса, потому что его губы чуть-чуть дернулись. Видимо, это означает улыбку, решила Сэм.
— Вообще-то, я использовала ее, когда работала над коллажем.
Ровным тоном он проговорил:
— Продолжайте.
— Вы хотите, чтобы я объяснила?
— Да, мисс Телфорд. Не могу припомнить, когда меня так развлекал другой человек.
Его комментарий можно было истолковать по-разному, но только не как комплимент.
— Если вам действительно интересно, я сейчас продемонстрирую.
Не глядя на Костопулоса, она взяла у него скалку, затем оторвала уголок газеты, лежавшей на полу.
Саманта остро чувствовала его крупное тело рядом со своим, когда комкала бумагу в ладони, затем убрала стакан и несколько столовых приборов со своего крошечного рабочего стола, чтобы освободить место для работы. Положив маленький комок в центр, она начала придавливать его скалкой. Прижала его с одной стороны, потом с другой.
— Надо это делать примерно десять раз, чтобы добиться желаемого мятого эффекта. Я так сделала с клочком бумаги в коллаже, чтобы он напоминал лицо старика. Затем я развернула бумагу и побрызгала лаком для волос. После того как клочок высох, я сложила его в виде чашечки в ладони, придав ему нужную форму. Затем закрутила конец вниз и с помощью клея для обоев поместила обработанную бумагу в коллаж.
Костопулос неопределенно хмыкнул. Глаза Саманты метнулись к холсту, подпертому стойками.
— Лак усилил цветовую гамму, но еще важнее, чтобы общее впечатление убеждало зрителя, что коллаж сделан из самого прозрачного английского фарфора. — После незначительной паузы она добавила: — По крайней мере, предполагалось, что он создаст этот эффект.
— Не волнуйтесь, вы достигли своей цели. Даже гораздо большего, — последовал таинственный комментарий.
Взгляд Костопулоса не отрывался от ее лица, из-за чего она вся затрепетала, а по коже побежали мурашки.
Боковым зрением Сэм видела, как он подошел к ее единственному складному стулу и принялся изучать вытканные ею собственноручно образцы ткани.
Саманта осторожно поместила край резца у основания окна на коллаже и начала стучать по ручке молотком. Стол затрясся, холст заскользил, и острый конец резца вонзился в ее ладонь. Она вскрикнула, а на коллаж закапала кровь.
Сэм и представления не имела, что человек способен двигаться так быстро. Молниеносным движением Костопулос вытащил из кармана белоснежный носовой платок и схватил ее руку.
— Рана слишком глубока. Придется наложить швы и сделать противостолбнячный укол.
— Со мной все в порядке, — прошептала Сэм. Почему-то вид крови всегда приводил ее в полуобморочное состояние. Она с трудом подавила желание прислониться к Костопулосу и позаимствовать хотя бы малую часть его силы. — У меня нет медицинской страховки, и я не могу позволить себе визит к врачу.
— Вы думаете, я позволил бы вам платить? Ведь все случилось именно из-за меня. Мы едем к моему доктору.
— Но мой коллаж! Нужно очистить его от крови.
Как только она это сказала, Костопулос выпустил ее руку и отнес коллаж в раковину, чтобы смочить холодной водой запачканный фрагмент. Через несколько секунд коллаж снова выглядел как новый. Ловким движением Костопулос закрепил его на столе.
— Хорошо, что вы обрызгали коллаж защитным закрепителем. Иначе вода пропитала бы бумагу и погубила ваш шедевр. Теперь, когда одной заботой стало меньше, мы можем ехать.
Услышав из его уст комплимент, хотя и высказанный вскользь, она почувствовала такую теплоту, что последовала за ним не протестуя.
В машине установилась странная тишина. Костопулос, казалось, ушел в себя, а Сэм совсем не хотелось нарушать молчание. События последних нескольких часов потрясли ее.
За считанные минуты Костопулос довез ее до частной клиники.
Конечно, регистраторша узнала его с первого взгляда, и, хотя в приемной находились еще несколько пациентов, одного его слова оказалось достаточно, чтобы Сэм тут же проводили в кабинет.
Очевидно, доктор Страйк был соотечественником ее спутника. В ту же секунду, как Костопулос вошел, врач широко улыбнулся.
— Персей! — обратился он к Костопулосу, и они заговорили по-гречески, как давние друзья.
Сэм сидела на кушетке, ошеломленная услышанным. Образ бога Аида мгновенно испарился, зато вспомнился любимый рассказ из греческой мифологии.
Сильный, красивый Персей, сын Зевса и Данаи, отвергнутый похитителем своей матери, хитрым царем Полидектом, отправился в путешествие и в конце концов не только принес домой голову Медузы, чтобы обратить в камень царя и его приспешников, но и нашел жену в лице прекрасной Андромеды, которую спас от морского чудовища.
Какое странное, мистическое совпадение! Однако в какой-то степени Костопулоса можно сравнить с мифическим Персеем, решила Саманта. Он тоже мог все. С Персеем Костопулосом нельзя было не считаться.
Существует ли женщина, которую ему захотелось бы спасти и взять в жены?
