Саманта сделала над собой усилие, чтобы сосредоточиться на инструкциях врача, когда он наложил три шва, забинтовал руку и сделал укол от столбняка. Все время, пока он говорил, она чувствовала на себе испытующий взгляд доктора.
Наверняка пытается понять, почему такой человек, как Персей Костопулос, оказался в обществе ординарной студентки.
Спутник Сэм не стал удовлетворять любопытства врача. Видимо, решил сохранить обстоятельства их знакомства в тайне.
Сэм поблагодарила доктора Страйка за то, что он так быстро привел ее в норму, и Персей отвез ее обратно домой.
— Страйк велел вам держать руку в приподнятом положении. Я налью вам что-нибудь выпить и примусь за работу.
Сэм чувствовала себя слишком слабой, чтобы с ним спорить. В глубине души она понимала, что травма играла лишь незначительную роль в том, что причиняло ей настоящую боль, но она скорее бы умерла, чем позволила ему узнать правду. А правда была такова: его присутствие смущало ее, лишало способности мыслить логично.
Сэм убрала скатерть с дивана и села в углу, довольствуясь ролью наблюдателя. Через несколько часов ей нужно явиться на вечернюю работу, а она не представляет, как сможет добраться до двери, не говоря уже о том, чтобы пройти пешком восемь кварталов под теплым майским дождем.
— В шкафу над плитой есть чай.
Персей сбросил пиджак и галстук, закатал рукава рубашки и вскипятил воду. Полузакрыв глаза, Сэм наблюдала, как ловко он передвигается в крошечном пространстве. Очевидно, когда возникала необходимость, он не был чужд земных забот.
Хотя крупная фигура Персея подчеркивала малые размеры ее квартиры, Сэм должна была признать, что больше не возражает против его вторжения.
Прежде ни один мужчина не появлялся у нее дома. Персей же просто взял ключ из ее дрожащих пальцев и вошел — в ее квартиру и ее жизнь. А ты позволила ему, Сэм, потому, что не могла удержаться.
Она откинулась на спинку дивана. Все-таки приятно, когда за тобой ухаживают! Настолько приятно, что она почти забыла о причине, по которой Персей незваным гостем появился здесь.
Он протянул ей чашку горячего чая и начал работу над коллажем.
Казалось, Костопулос точно знал, что собирается делать. Когда он нагнулся, чтобы сместить записку с помощью инструментов, девушка заметила игру мускулов на его плечах. Какое прекрасное телосложение! Если бы Саманта писала портреты, он стал бы великолепной моделью.
Сэм выпила чаю, чтобы утолить жажду. Персей приготовил его крепким и положил больше сахара, чем она добавляла обычно. Уголки ее рта слегка приподнялись в улыбке. Греки известны своей склонностью к сладостям, и Персей не является исключением.
— Я ее высвободил, — удовлетворенно заявил он. — Что дальше делать?
Занятая своими мыслями Саманта оказалась захвачена врасплох: она непонимающе уставилась на него. Волна обжигающего жара омыла все ее тело, до самых корней густых золотистых волос.
Быстро отведя глаза, она прошептала:
— Надо взять растворитель, чтобы ослабить клей и сделать бумагу достаточно мягкой. Тогда ее можно будет развернуть. Одну минуту, я его сейчас достану.
— Скажите мне, где растворитель, и я сам найду, — произнес Персей тоном, не терпящим возражений.
Сэм поняла, что если она попытается встать, то он применит физическую силу, чтобы помешать ей покинуть диван.
Внезапно осознав, что в поисках растворителя ему придется открыть шкаф, она заколебалась.
Безусловно, женское нижнее белье не представляло тайны для такого мужчины, как Персей Костопулос, но ведь он увидит ее белье, а не какой-то гипотетической женщины!
Поскольку нравственность запрещала ей интимные отношения с мужчиной вне брака, Сэм очень тщательно выбирала человека, которого впустит в свою жизнь.
Она встречалась всего лишь с одним парнем. Но когда он выяснил, что девушка ляжет с ним в постель только после свадьбы, то обвинил ее в том, что она старомодная недотрога, и бросил. Сэм это вполне устраивало: она предпочитала одинокое существование. И вовсе не рассчитывала, что неизвестный мужчина вроде Персея выбьет у нее почву из-под ног.
— Почему вы колеблетесь? — спросил он с насмешкой.
Сэм закрыла глаза, признавая свое поражение.
— О... он в коробке в шкафу, — пролепетала она.
Персей исчез раньше, чем у нее хватило мужества снова открыть глаза. Прошло несколько минут, но он не появлялся.
Сэм начала нервничать.
Крепкий чай вернул ей силы, и она поспешно вышла из комнаты, уже не чувствуя, как раньше, что еле стоит на ногах.
— Коробка...
Но она так и не договорила. Персей практически опустошил ее шкаф. Вытащил не только то, что находилось на полках или полу, но и снял все с вешалок — в основном образцы тканей, которые она выполняла еще с тех пор, когда была подростком.
Персей разложил образцы на не застеленной двуспальной кровати. Некоторые были вытканы, другие — раскрашены вручную или по трафарету. Он даже не потрудился поднять голову, чтобы отреагировать на ее присутствие, не говоря уже о том, чтобы извиниться за вольность, которую себе позволил.
— Где вы их взяли? — спросил он низким, вибрирующим голосом.
— Сделала сама.
Костопулос наконец повернул голову и бросил на нее пронизывающий взгляд.
— Если это правда, то в вас есть искра Божья.
— Вы думаете? — пискнула Сэм.
— Будто сами не знаете! — сердито буркнул он.
Вместо того, чтобы возмутиться его бесцеремонностью, Сэм только недоверчиво улыбнулась. Если Персей Костопулос, известный любитель искусства и глава одной из самых престижных текстильных компаний в мире, высказывает подобное одобрение, это дает ей надежду, что она не растрачивает время даром.
Годами Сэм получала комплименты по поводу своей работы от однокурсников, но почему-то ее никогда не хвалили собственные преподаватели.
Иногда у нее возникало искушение сказать, что она дочь Джулса Грегори, но гордость удерживала ее. Если она не может добиться успеха сама, то отказывается извлекать выгоду из имени своего отца, презренного человека, которого совершенно не волновало, что ее мать скончалась, а его дочь оказалась предоставлена самой себе.
Сэм нагнулась за растворителем, затем направилась на кухню. Персей пошел за ней, взял у нее банку и снял крышку. Она снова почувствовала прикосновение его руки, ощутив при этом дрожь в теле.
Избегая смотреть ему в глаза, она начала искать подходящую миску.
— Если ваша секретарша записала номер ручкой, растворитель его не уничтожит, но может смыть любые заметки, сделанные карандашом.
— Она пользуется и тем и другим, — проговорил Персей, прежде чем налить немного жидкости в миску. — Придется рискнуть. — С этими словами он положил мятый клочок бумаги в растворитель. — Как долго его здесь держать?
Раненая рука Сэм заныла. Что еще хуже, она чувствовала, что начинает болеть голова. Мысли о том, что Персей может исчезнуть из ее жизни через несколько минут, было достаточно, чтобы вызвать мигрень.
