единственный член его семьи, который ему нужен. Но это неправда. Иначе он бы не бросил империю, какую построил, и не вернулся бы к своим корням. Точно блудный сын, которому нужно отцовское прощение и любовь.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Десять дней спустя Андреа снова смотрела на землю с огромной высоты. Сердце у нее тревожно бухало. Теперь она летела не в деловую командировку с боссом в его частном самолете. Она летела с мужем в пассажирском лайнере из Галифакса.
Дом ее родителей все прошедшие дни служил им своеобразной базой. Отсюда Гейб совершал частые поездки в Манхэттен, где избавлялся от своих активов и договаривался с риелтором о продаже их квартир. Те вещи, которые они хотели бы сохранить, будут позже отправлены на остров по морю.
Родители Андреа не знали подробности его драматического прошлого. Она вкратце рассказала им о его семье. Проведя эти десять дней с Гейбом, они теперь были готовы ради него на все.
Сама она не могла представить, что бывают более внимательные любовники. Но где-то на задворках разума существовало убеждение — все эти упражнения в страсти демонстрируются лишь для того, чтобы убедить ее — она любима. Ведь в таком состоянии зачатие произойдет более успешно.
Ночами Андреа парила в облаках восторга, в который приводил ее Гейб. Но по утрам он не забывал протянуть ей термометр и напомнить, что их благословенные супружеские ночи служат одной-единственной цели...
- Андреа, мы приближаемся к островам, — пробормотал где-то возле ее уха Гейб.
Она почувствовала, как окаменело тело мужа. Андреа смотрела в иллюминатор и думала о жестокости, с какой отец отнесся к сыну. Чем больше она думала об этом, тем сильнее у нее болело сердце. Закусив губу, она пыталась, сосредоточиться на открывавшемся виде.
На голубом летнем небе были раскиданы маленькие облачка, точно пушистые комочки хлопка. Гейб говорил, что здесь семь островов. Со своего места она сумела насчитать только три земляных бугра, окруженных кобальтовыми водами Северной Атлантики. Тысячи миль на восток до побережья Франции, откуда пришли их предки.
Гейб — сын моря. Он и вырос на море. Как и Одиссей, он слышал песни сирен, грезил далекими берегами, полными сокровищ.
- Ты пленишь дедушку, Андреа. — Сильная, теплая мужская рука сжала ее пальцы.
Попытка Гейба успокоить ее вызвала у Андреа только иронию. Это следовало бы сделать совсем по- другому,
— Надеюсь.
— Когда приземлимся, возьмем такси и поедем к его дому. В такой чудесный июньский полдень он, наверное, вышел в море порыбачить. Это позволит нам устроиться до его возвращения.
— Гейб... Ты не думаешь...
— Не беспокойся, — перебил он ее. — Дедушка долго ждал этого дня. Он знал, что этот день наступит. Как знал и я, — добавил он мрачно.
Самолет начал снижаться. Цвет домов и больших зданий менялся от золотистого до голубого и зеленого. А она-то представляла, что хуже места не бывает. Правда, она еще не знает, какая здесь зима...
Большинство пассажиров, выходивших из самолета вместе с ними, были учителями французского языка, возвращавшимися с лингвистической конференции. Еще в Галифаксе, в котором они делали пересадку на самолет местной авиалинии, в комнате отдыха аэропорта Андреа познакомилась с учительницей из Мэдисона Маршей Иване. Она и рассказала Андреа о попутчиках.
Как и Андреа, никто из учительниц не бывал раньше на французских островах Сен-Пьер и Микелон. Пока Андреа и Гейб ждали багаж, она слышала восторженные возгласы учительниц. Все говорили по- французски — не так хорошо, как ее муж, конечно. Андреа лишь предстояло поработать в этой области. Она хорошо знала лишь немецкий.
Если бы она надеялась прийтись ко двору семье Гейба, то непременно выучила бы их родной язык.
— Можем идти? — предложил Гейб, когда они нашли свой багаж. Он нес тяжеленные чемоданы, а она — сумку на плече. Они вместе вышли из терминала и направились к площади, где стояло несколько такси и автобус.
Один шофер с темными волосами стоял у открытой дверцы машины и курил. Когда он увидел Гейба, сигарета выпала из его рта.
— Габриэл Корбин? — воскликнул он. — C'est vraiment toi?
— Oui, Fabrice. C'est moi.
— Incroyablc![4]
На лице мужчины появилась улыбка от уха до уха. Он подошел к Гейбу, сердечно обнял его и расцеловал в обе щеки. У Андреа тотчас поднялось настроение. Она поняла, что не все на острове отвернулись от ее мужа.
Мужчины поговорили на быстром французском, потом Гейб повернулся к ней.
— Моn сoеur[5], — он перешел на английский, - познакомься, Фабрис Палментьер. Мой лучший друг до отъезда с острова. Мы вместе пережили много неприятностей, да, Фабрис? А это моя жена Андреа.
Она пожала руку невысокому мужчине, который изучал ее с откровенным восхищением.
— Если бы ты остался здесь, никогда не нашел бы такую девушку, как Андреа. Теперь, когда я познакомился с женщиной, которая украла твое сердце, я прощаю тебе твое отсутствие. Долго ты собираешься здесь пробыть? Лиз всегда предпочитала тебя мне. Так что не удивляйся, если я не приглашу тебя домой на обед. Шучу... Всегда будем рады.
В этом невинном намеке наверняка есть доля правды. Андреа не удивило, что ее муж сердцеед.
— Мы тоже хотим принимать гостей. Вот только устроимся.
— В каком доме? — Фабрис откинул назад голову.
— Я купил дом рядом с дедовским. Но его надо привести в порядок. А пока остановимся у деда.
От удивления Фабрис застыл.
— Ты шутишь? — прошептал он.
— Нет, старина, я приехал домой навсегда. Если Андреа не ошибалась, в карих глазах Фабриса появился подозрительный блеск. Внезапно он начал смеяться. Потом схватил Гейба в медвежьи объятия.
Облегчение на лице Гейба, когда он тоже обнял друга, многое сказало Андреа. Гейб думал, что его жизнь здесь превратится в борьбу. Они вдвоем будут противостоять всему миру. Но теперь у него есть доказательство, что это не так. Друг всегда будет на его стороне. Он очень нуждался в союзнике. А кто может быть лучшей поддержкой, чем верный друг из прошлого?
- Поехали, — сказал Фабрис, подхватывая два чемодана. — Я отвезу вас домой, как в старые времена.
Они сели на заднее сиденье такси. Пока Фабрис вез их через город, Гейб то и дело переходил на французский, а потом снова на английский.
Друзья что-то говорили, перебивая друг друга, ворчали, смеялись, и она понимала, что оба вспоминают приключения, в которых участвовали только они двое. Если бы кто-нибудь из финансовой империи Гейба увидел его в эти минуты, то прошел бы мимо, не узнав.
Она бы душу продала, лишь бы он таким и остался...
Когда Андреа наконец удалось вмешаться в их разговор, она спросила Фабриса, сколько у него детей.
— Двое с половиной, — хохотнул он, не оборачиваясь.
