Возможно, они приглашали Филиппа заехать к ним на обед после того, как закончится судебное слушание. С их стороны это было очень любезно, но сейчас Келли впервые захотелось быть исключительно в компании Филиппа.
Она приезжала в особняк Рауля и Ли несколько раз с тех пор, как Филипп купил неподалеку от них дом. Однако ей никогда прежде не удавалось осмотреть земли вокруг королевского особняка. Принцесса сообщила ей, что помимо прочего у них имеется собственная конюшня со скаковыми лошадьми.
Лошади были одним из страстных увлечений королевской семьи. Вероятно, Рауль и Ли почти каждое утро ездили верхом в близлежащий лес, который также являлся их частной собственностью.
Оба много страдали до встречи друг с другом. Сейчас Рауль и Ли вели сказочно счастливую жизнь, потому что безумно любили друг друга. Королевские привилегии были всего лишь дополнением к их счастью.
Пусть Келли и не была принцессой, однако за тот месяц, что она являлась женой Филиппа, у нее была такая же сказочно счастливая жизнь замужней женщины.
Отвернувшись от Филиппа, Келли задалась вопросом, перестанет ли она когда-либо горевать по поводу того, что однажды разрушила нечто настолько редкостное и драгоценное, дарованное ей судьбой.
К ее удивлению, Филипп не повернул на дорогу, ведущую к парадному входу в особняк Рауля. Вместо этого они проехали мимо особняка, потом направились в лес, расположенный на невысоком пригорке. Через минуту перед ними предстало здание, скрытое от посторонних глаз среди деревьев. Филипп остановил автомобиль.
Келли озадаченно посмотрела на мужа:
— Куда мы приехали?
— Это королевская псарня, — произнес он.
Зачем Филипп привез ее на псарню?
— Раз ты собралась жить в одиночестве, тебе понадобится хорошая сторожевая собака. Любимица Рауля — черный Лабрадор — недавно ощенилась. Теперь щенки уже подросли, и их можно отнять от матери. Я уже положил глаз на одного щенка, но ты сама должна выбрать себе того, кто больше всех понравится.
Филипп явно решил добить ее своей добротой. Однако всему должен быть предел! Когда муж протянул Келли руку, дабы помочь выбраться наружу, она крепко схватила его за руку.
— Нет, Филипп! — крикнула она.
Он удивленно посмотрел на нее.
— Ведь у тебя в детстве был дедушкин Лабрадор, которого ты любила.
— Это так. Однако я не смогу сейчас заниматься собакой.
— У Рауля есть специальный человек, который поможет тебе в дрессировке, если ты беспокоишься на этот счет.
— Дело не в этом! — вновь крикнула она.
Филипп помрачнел.
— Что не так, Келли? Что происходит?
— Давай поедем домой, прошу тебя. Я обо всем тебе расскажу.
Филипп должен узнать правду СЕЙЧАС, но Келли решила не делать признаний, находясь на чужой территории, тем более, если эта территория принадлежит лучшему другу Филиппа. Ее муж заслуживал того, чтобы выслушать новость в своем собственном доме. Ведь сказанное ею должно изменить и его, и ее жизнь.
Филипп поехал домой на такой высокой скорости, что Келли от страха вцепилась в подлокотники. К особняку ее вез мужчина, который совершенно потерял контроль над эмоциями. Он не обращал внимания ни на один дорожный знак. Их поездку домой можно было сравнить с экстремальными гонками.
Как только Филипп подъехал к дому и остановился, Келли сразу же выбралась из автомобиля.
— Если не возражаешь, я хотела бы переодеться, — сказала она. — Подожди меня в гостиной.
Закрыв дверцу автомобиля, Келли побежала через лужайку к дому. Будучи беременной, она не носила туфли на каблуках. Спустя несколько секунд Филипп догнал ее, схватил за руку и повел в дом.
Со стуком захлопнув парадную дверь, он отпустил руку Келли. Его глаза блестели от гнева. Именно так он смотрел на нее в то самое время, когда приехал в шале и нашел Келли в кухне.
— Хорошо. Мы дома. Что происходит? Я хочу услышать от тебя объяснения, Келли.
— Мы можем присесть? — спросила она.
— Нет, — ответил он.
Филипп стоял напротив нее и ждал объяснений. Настало время сказать правду.
— Филипп... — начала она дрожащим голосом.
Он ничего не ответил, однако явно внимательно слушал ее. В тот момент, когда она произнесла его имя, муж состроил недовольную гримасу.
Во рту у нее пересохло, от волнения она даже не могла облизнуть губы.
— Т-ты помнишь, как в тот вечер в клинике сказал, что должен сообщить мне нечто? — спросила она.
Филипп молчал.
Конечно же, он помнил каждое свое слово! Ну почему правду так нелегко говорить?
— Когда я прилетела домой в Вашингтон, у меня начались головные боли, и я отправилась к семейному доктору на осмотр. Т-тогда я и обнаружила, что...
Келли и представить себе не могла, что ей придется так тяжело, когда она станет рассказывать Филиппу о своей беременности.
— ЧТО ты обнаружила? — с поразительной жестокостью в голосе спросил он.
— У нас будет ребенок, — сказала она.
Наступило гробовое молчание.
— Знаю, что эта новость шокировала тебя, — вновь заговорила девушка. — Меня она так же потрясла, хотя и не должна была. Ведь когда-то мы хотели создать полноценную семью.
Келли, наконец, осмелилась поднять глаза на Филиппа. Он смотрел на нее, будто не видя ее перед собой.
— Доктор направил меня к специалисту по имени Катлер. Тогда срок моей беременности составлял шесть недель. Ребенок должен родиться в середине июня.
Пока Келли ждала ответа Филиппа, ей показалось, что у нее перед глазами промелькнула вся ее жизнь.
— Ты узнала о своей беременности до или после известия о смерти Иветти? — спросил он.
Все-таки он задал вопрос, которого так боялась Келли. Ее ответ на него определит все дальнейшее. Именно этот ответ имел для Филиппа значение.
— Я узнала об этом до ее смерти, — сказала она.
Келли услышала, как Филипп резко вздохнул.
— Дорогой, — воскликнула она, запаниковав, — узнав о своей беременности, я понятия не имела, что Иветти трагически умерла! Если бы не обстоятельства, я сообщила бы тебе о своей беременности немедленно. Однако после аварии и операции я боялась волновать тебя и усложнять ситуацию.
От того, что ей ответил Филипп, у нее на голове зашевелились волосы.
— Итак, ты снова решила поиграть моей судьбой. Это уже во второй раз.
Келли опоздала с признанием ровно на три месяца...
— Что же ты за человек? Сначала ты толкнула меня в объятия другой женщины, говоря, что поступаешь так ради ребенка, который мог оказаться и не моим. Потом ты узнаешь о своей беременности, но хранишь эту новость в секрете.
— Прости меня, дорогой. Ты не представляешь, как мне жаль, что так получилось, — по лицу девушки текли слезы. — Теперь я понимаю, что должна была позвонить тебе сразу же после своего возвращения от доктора. Но я тогда снова сглупила. Все сделала не так. А когда одумалась, ты уже привязался к Жану-Люку, и я поняла, что сначала должна помочь тебе получить над ним опеку.
— Боже мой! Сначала ты использовала в своих интересах Рауля, потом Оноре, — отрезал он. — В
