Спустя несколько часов они позавтракали за столиком небольшого уютного постоялого двора.
Намазывая себе маслом второй кусочек хлеба и нагружая его вареньем, Роза встретилась с синими глазами мужчины, который вовлек ее в это невероятное приключение. Он тоже казался очень голодным, когда они садились за стол, теперь же в его в глазах мерцало полное удовлетворение.
— Ах, Роза, — произнес Уокфорд, протягивая ей сигарету, — вы должны признать, что здесь гораздо лучше, чем в Лондоне! Что бы вы делали в этот момент, если бы я не спас вас?
Она взглянула на свои часы. Было всего лишь семь с небольшим.
— Думаю, я была бы еще в постели.
— Во сколько вы завтракаете?
— Без четверти восемь. В половине девятого я уже ухожу в офис.
— А что вы едите на завтрак?
Девушка слегка улыбнулась:
— Иногда варю себе яйца, иногда — нет.
Уокфорд окинул взглядом ее стройную фигурку.
«Почти по-мальчишески худенькая», — подумал он и неодобрительно нахмурился:
— И что же, могу я спросить, у вас на обед?
Роза улыбнулась шире:
— Это скорее зависит от состояния моих финансов. В начале недели обычно я обедаю очень хорошо, но к концу мой обед состоит из яблока и булочки с изюмом. Бывают случаи, когда мне приходится обходиться без булочки, довольствуясь только яблоком.
— Боже правый! — воскликнул он. — Но это ужасно! Нечего удивляться, что вы такая худая! Разве старина Манкрофт недостаточно вам платит?
— Достаточно, — кивнула она, — но у меня много проблем. Оплатить ренту, например, купить одежду, еду, чтобы пополнить мою кладовую... Не думаю, чтобы она показалось вам хорошо забитой. Кроме того, плата за проезд, ну и тому подобное.
— А где ваши родители?
Девушка ответила, что они умерли. Уокфорд задумчиво постучал сигаретой по крышке своего изысканного платинового портсигара.
— Могу я высказать предположение о том, сколько вы зарабатываете?
Роза ответила, что может, если хочет, и, когда он наугад назвал цифру, с искренним развлечением рассмеялась и объяснила, насколько его догадка далека от истины, чем привела его в полное уныние. Она развеселилась еще больше, увидев, какой ужас отразился на его лице и послышался в его голосе, когда он пробормотал:
— Иногда я трачу больше, пригласив друга на ленч! Вы уверены, что не морочите мне голову?
— Совершенно уверена! — откликнулась Роза.
Он заглянул в прозрачные зеленовато-карие глаза и понял, что она говорит только правду. Было в ее лице что-то простодушное и искреннее и еще — цепкое упрямство следовать тем стандартам, которые она считала правильными. И не имеет значения, какие соблазны однажды встанут на пути этой девушки, она всегда будет держаться установки на честность. В ней все было ясно, такая никогда не сможет изменить даже самой себе.
И это было удивительно для мужчины, который привык к потрясающим и избалованным красавицам. С этой же девушкой, между прочим вовсе не выглядевшей красавицей и носящей одежду, купленную, как говорят, «с вешалки», что, впрочем, ее никак не угнетало, он чувствовал себя не в своей тарелке.
— Это совершенно неправильно, что вы полностью должны отвечать сами за себя, — заметил Уокфорд, внезапно нахмурившись. — Вы же не сможете продолжать так вечно?
— Нет. — Полный крах ее семейной жизни и разложение на составные части всего, что ей дорого, было для Розы все равно что бередить болезненную рану, и ей не хотелось задерживаться на этой теме и уж тем более обсуждать ее с незнакомым человеком. В любом случае была более важная проблема, которую, как ей казалось, он умышленно обходил, и она вернулась к ней с выражением спокойной настойчивости на лице. — Мистер Уолфорд, вы совсем перестали думать о чудовищности того, что делаете? Вам не приходит в голову, что вы тем самым ставите себя в невыносимое положение?
— Положение нельзя считать невыносимым, если оно делает еще худшее положение вполне сносным, — парировал он.
Роза беспомощно посмотрела на него:
— Но как вы все объясните? Должно же быть объяснение. Вы не можете просто сбежать и оставить все вот так! И люди вас узнают, поскольку вы имеете дом в здешних местах.
— Мой дом совсем рядом, но я не был здесь много лет. Последний раз, когда я посещал этот постоялый двор, я пребывал в таком беспечном настроении, что, должно быть, выглядел совершенно по- другому, нежели теперь.
В первый раз Роза различила в его голосе нотку горечи.
— И как давно это было?
— Пять... нет, шесть лет назад!
— И вы тогда были очень счастливы?
— Я был безумно счастлив! Идиотски счастлив! Как человек, который думает, что все лучшее в жизни лежит перед ним и ему больше нечего от нее желать!
— Вы имеете в виду... любовь? — мягко спросила она, заметив, что он часто морщится от боли, как будто запястье причиняет ему неудобства, да и рука его неловко висела, и он редко ею пользовался.
— Да, я был влюблен. — Он криво улыбнулся. — А это состояние души иногда причиняет страдание... Хотя в то время я надеялся, что со мной такого не произойдет никогда! И еще я надеялся жениться. Вообразите! Надеялся!
— И что-то пошло не так?
— Все! — Гай отодвинул вазу с темно-красными розами с центра стола на край, что бы она не мешала ему смотреть на девушку. — Она вышла замуж за другого, — объяснил он и вновь криво улыбнулся.
— Тогда... вчера... Вы же не обратились в бегство?..
— Конечно нет! — ответил он с холодным укором. — Я не поворачиваюсь спиной к людям, Роза! Что бы они мне ни сделали! Просто я должен быть свободен, я уже пытался вам это объяснить.
— Да, но... — Она чувствовала себя пловцом, попавшим на глубокое место. Уокфорд не понимает, что говорит и делает... Тем более что он не относится к тем людям, которые ведут себя мстительно и злобно. Только не с таким мужественным подбородком и не с такими ярко-синими глазами, которые теперь, когда Уокфорд выпустил на волю поток воспоминаний, стали еще более синими. Лицо его казалось таким бледным и изможденным, что причиняло ей боль, а темные круги под глазами ранили ее еще больше. Было очевидно, что он имел огромную способность чувствовать и... помнить! — Вы не смогли ее забыть? — спросила она с нежностью в голосе, с которой Гай, очевидно, никогда не сталкивался прежде, судя по тому, как он странно на нее посмотрел.
— Многое со временем переживается, — спокойно ответил он. — Я наконец сделал это открытие. Время — очень важный фактор.
— Но даже время не смогло вас полностью излечить? — предположила Роза.
Он еще более странно улыбнулся и отодвинул свой стул.
— Вы очень молоды, — произнес он. — И сейчас слишком раннее утро, чтобы вдаваться в откровения относительно чьей-то давней любовной жизни. В данный момент вы и так слишком глубоко увязли в моей решимости избежать супружеского статуса! Давайте лучше продолжим наш путь.
Роза последовала за ним к машине. Сев за руль, она, однако, не смогла не признаться ему в возникшем у нее подозрении, что хозяин и его жена рассматривали их с явным любопытством. Определенно с большим любопытством, чем, она была уверена, они отнеслись бы к другим проезжающим... даже в такой ранний час!
— Вы не думаете, что они вспомнили вас? Или прочли газеты?
Уокфорд улыбнулся ей невозмутимо и слегка насмешливо:
— Если и так — прочли газеты и с жадностью рассматривали мое фото! Тогда, вероятно, в данный
