вымолвил он.
Неожиданно Полдрон дернулся. Замерев от ужаса, Лили увидела, как Бенедикта пошатнулась. В какой-то жуткий момент ей показалось, что сержант решил покончить со своей жертвой. Но он всего лишь швырнул ее на пол. Бенедикта попыталась отползти, но он придавил ее к полу, наступив ей на спину.
— Потерпи немного, малышка, — промурлыкал он. — Теперь осталось недолго.
— Вы ведь не сделаете ей ничего дурного, правда? — спросила Лили.
Она по-прежнему трепетала от страха, но сумбур, царивший у нее в голове, развеялся, и мысли пришли в порядок.
— Вы ненавидите меня, а не ее.
Полдрон едва заметно кивнул.
— Вы правы, мисс Лилит, я ненавижу вас. Вас и этого самозванца Марка. Представьте, раньше я никак не мог понять, почему власти уделяют паре глупых ребятишек столько внимания. Почему вы служите объектом столь пристальных наблюдений. Никто не мог объяснить мне это. В ответ на все мои вопросы те, кто находится наверху, ограничивались туманными намеками. Я считал: здесь скрывается некая сложность, недоступная моему пониманию. А потом выяснилось, что все чрезвычайно просто. Полночная хартия разрешила все мои недоумения. И заставила меня очнуться от дивного сна, в котором я пребывал столько лет.
Краем глаза Лили заметила, что Полдрон снял ногу со спины Бенедикты и девочка тихонько отползает в сторону. Она поняла: нужно во что бы то ни стало отвлечь внимание сержанта.
— Очнуться от сна? — заинтересованно переспросила она. — Какого сна?
— Увы, мисс Лилит, Агора — это не более чем сон. Прекрасный, чудный сон. Все мы, жители этого восхитительного города, принадлежим миру видений, а не миру реальности. За исключением вас двоих, мисс Лилит. И вы способны уничтожить нас всех. — Лицо сержанта исказила злобная гримаса. — Да, вы способны разжечь пламя, которое пожрет все, что я поклялся защищать и оберегать. Этого я не могу допустить. И потому я разжег свой собственный огонь и в этом огне сжег проклятый пергамент, содержащий отвратительные пророчества. Но пророчества эти отпечатались в моей душе. Навечно. — Позабыв о Бенедикте, сержант подался вперед. — Но я могу помешать осуществлению этих пророчеств. Могу спасти то, что мне дорого. Я займу место вашего соперника, который оказался безвольной тряпкой, и одержу над вами победу. Вы сами увидите, мисс Лилит, в конце концов все сомнения разрешатся чрезвычайно просто. Агора будет существовать вечно. Ничто и никто более не будет угрожать ее процветанию. Благодаря одной простой, совсем простой вещи. Вот этой.
Полдрон вскинул руку, и лезвие ножа зловеще сверкнуло в сумраке.
— Время твоей жизни кончилось, Антагонист, — торжественно изрек он. — Настало время умереть.
Но стоило Полдрону сделать шаг по направлению к Лили, Бенедикта уцепилась ему за ноги, и он рухнул на пол. Сержант зарычал, как раненый зверь, что есть силы лягнул девочку и попытался подняться.
Тем временем Лили метнулась к камину и обмотала руку краем плаща.
Сержант был готов наброситься на Бенедикту, но Лод налетел на него со спины и схватил под мышки, давая сестре возможность добежать до лестницы. Между мужчинами завязалась драка. Сержант явно превосходил соперника в силе. Выбрав момент, он замахнулся ножом и вонзил его в предплечье Лода Из раны хлынула кровь. Лод, взвыв от боли, потерял равновесие и упал, сбив при этом стоявший на столе фонарь. Стекло разбилось вдребезги, горящее масло растеклось по полу, подползая к гобеленам и разбросанным повсюду бумагам. Полдрон вновь устремился к Лили, подняв готовый для смертельного удара нож.
Лили вскинула руку, в которой был зажат уцелевший клочок Полночной хартии. Несмотря на то что комнату заволакивал дым, слова, выведенные на пергаменте, еще можно было разобрать. Полдрон замер, словно зачарованный, грудь его тяжело вздымалась, тело сотрясала дрожь. На несколько мгновений он позабыл о том, что происходит вокруг. Этого оказалось достаточно, чтобы Лили взмахнула другой рукой, той, что она предусмотрительно обернула плащом, и метнула в глаза сержанту горсть горящих углей.
Полдрон испустил душераздирающий вопль, однако пальцы его по-прежнему крепко сжимали нож. Лили попыталась отскочить в сторону, но сержант ухитрился свободной рукой вцепиться ей в волосы. Сквозь слезы, застилавшие его обожженные глаза, он уставился ей в лицо.
— Ты никогда не уничтожишь нас, — прошипел он, с трудом ворочая языком. — Даже если этого захочет сам Директор.
Нож взметнулся в воздух… Лили не стала закрывать глаза. Она ждала неизбежного.
Однако вместо того чтобы выполнить свое намерение, сержант вдруг повалился на пол.
Когда клубы дыма немного развеялись, Лили разглядела дубинку и того, кто опустил ее на затылок Полдрона. Над бесчувственным телом сержанта стоял инспектор Гривс. Слова благодарности готовы были потоком хлынуть с губ Лили, но инспектор предупреждающе махнул рукой.
— Потом, потом, мисс Лилит. Вам и вашим друзьям необходимой уйти отсюда как можно скорее.
Впервые за всю свою жизнь Лили была полностью согласна с утверждением контролера.
19
Процесс
«…Согласно сведениям, которыми мы располагаем, мистер Лодейт и его сестра полностью оправились от полученных ранений. Инспектор Гривс выразил радость по поводу того, что у мисс Бенедикты, несмотря на пережитое потрясение, хватило сообразительности выбежать на улицу и обратиться за помощью к ближайшему патрулю. Дать какие-нибудь комментарии относительно причин, спровоцировавших у его подчиненного внезапный приступ умопомешательства, инспектор по-прежнему отказывается. Он отказался также объяснить нашему репортеру, почему той ночью он лично возглавил патруль, направлявшийся в район трущоб, хотя это не входит в его служебные обязанности».
Марк отложил газету. Голова у него шла кругом. После того как Снутворт принес ему эту статью, он прочел ее уже три раза, но до сих пор не мог поверить, что это не выдумка.
Посмотрев на нетронутый поднос с завтраком, стоявший на столе, Марк почувствовал, что не в состоянии проглотить ни куска. Взгляд его снова устремился к печатным строчкам. В статье ни слова не говорилось о том, каким образом Глорию удалось заманить в пустующий дом, расположенный в квартале трущоб. Так что Марку нечего было опасаться.
Марк украдкой посмотрел на Снутворта, который стоял у другого конца стола. Лицо слуги, по обыкновению, было непроницаемым. Почему-то сегодня это действовало Марку на нервы. Ему казалось, Снутворт устроил своему подопечному нечто вроде проверки и теперь наблюдает за его реакцией. А Марк понятия не имел, как следует вести себя в подобной ситуации. В одном он не сомневался: открывая свои истинные чувства, он вряд ли поступит разумно.
— Кошмарный случай, — с деланым равнодушием бросил он, указав на газету.
Снутворт кивнул.
Молчание становилось тягостным.
Пристальный взгляд слуги так раздражал Марка, что он вновь уставился в газету.
— Хорошо еще, что Лили и ее друзья не получили серьезных увечий, — заметил он. — Здесь говорится, доктор Теофилус, очнувшись, смог оказать помощь остальным.
— Да, это очень отрадно.
— Этот взбесившийся сержант только слегка оглушил доктора дубинкой, — сообщил Марк.
— У доктора Теофилуса оказалась крепкая голова.
Марк скомкал газету, придвинул к себе поднос и откусил кусочек тоста. Показывать, что новость лишила его аппетита, было совершенно ни к чему.
Ему отчаянно хотелось, чтобы Снутворт оставил его одного, однако отослать слугу прочь он не решался. Нет, так не годится, сказал он себе. Этот тип слишком много о себе воображает. Пора указать ему
